Коллектив авторов - Антология средневековой мысли. Том 1

Четыре последних условия изучения наук последовательно относятся одни — к добронравию, другие — к усердию.

Спокойствие жизни бывает внутреннее, когда душа не смущается недозволенными желаниями, и внешнее, когда досуг и достаток позволяют предаться честным и полезным занятиям; и то, и другое относится к добронравию.

Изыскания суть размышление, и они относятся к усердию. Может показаться, что изыскания составляют часть усердия в учении, и тогда излишне было бы повторять то, о чем говорилось выше. Однако следует видеть различие между одним и другим: усердие в учении означает настойчивость в трудах, а изыскания — это старание в размышлении. Дело свершается трудом и любовью, совет порождается заботой и бдительностью. В труде проявляется то, как ты действуешь, в любви — как совершенствуешь дело, в заботе — как предвидишь, а в бдительности — насколько остерегаешься. Это четверо слуг, несущих паланкин Филологии, ибо они ум развивают и приуготовляют его к постижению мудрости. Ведь кресло Филологии есть седалище мудрости, которая продвигается благодаря упомянутым выше [слугам], ибо она обретается в их проявлении. Поэтому и говорят, что прекрасно, когда сильные юноши держат паланкин на уровне лица. И они — это любовь и труд, которые внешне дело свершают, затем — забота и бдительность, которые внутри, незаметно совет порождают.

Некоторые считают, что кресло Филологии подобно человеческому телу, где восседает разумная душа, а несут ее четверо слуг, каковыми являются четыре элемента: два высших — огонь и воздух, и два низших — земля и вода.

Учащимся также советуется быть умеренными, то есть не стремиться к излишнему, и это качество сопряжено с добронравием. Как говорится, слишком упитанное чрево притупляет чувства.

Но что по этому поводу могли бы сказать учащиеся нашего времени, если они не только не соблюдают меры в своих учениях, но и трудятся даже сверх излишнего. Похваляться, однако, нужно не тем, что выучил, а тем, что постиг. Они же стремятся подражать своим учителям, о которых не знаю, что похвального можно сказать.

И, наконец, последний вопрос, который и сам по себе не должен давать человеку покоя. Этот мир для философствующих является местом изгнания. Некто сказал: «Не знаю, какими чарами притягивает всех родная земля, не позволяя им забыть о своих». Однако главным основанием добродетели является стремление ищущего духа сначала постепенно отдалиться от видимых и преходящих вещей этого мира, а затем полностью презреть их. Отчизна сладостна слабому человеку, сильному — всякая земля отчизна, а для совершенного — весь этот мир является местом изгнания. Одного любовь привязывает к определенному месту, другого бросает по свету, третий же гасит в себе эту любовь. Я с детства жил в изгнании и знаю, сколь тяжко бывает покидать свою даже убогую хижину и с какой свободой впоследствии душа оглядывается на покинутых мраморных ларов [319]и свой прекрасный дом.

Познание Бога осуществляется пятью способами. Ибо оно исходит из тварности мира, из рассудка или природы духа, из познания божественных речений, из луча созерцания, из радости блаженнейшего видения.

О первом способе говорится у Апостола: «Невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим. 1, 20.). Так же и в книге Премудрости: «Дух Господа наполняет Вселенную и, как все объемлющий, знает всякое слово» (Прем. 1, 7).

Во втором способе рассудок ясно указывает, что все произошло из одного начала и что един тот, кто сотворил все и кто превосходит все могуществом, благостью и премудростью. Могущество творит, премудрость правит, благость хранит: как в Боге эти три суть одно, так и в Его действии они не могут быть полностью разделены. Могущество через благость премудро творит, премудрость через могущество благостно правит, благость через премудрость могущественно хранит. Могущество выявляется неизмеримостью творений, премудрость — их красотой, благость — их полезностью. Неизмеримость видна во множестве и величине, красота — в расположении и движении, в виде и качестве, полезность — в приятном, пригодном, удобном и необходимом. Приятно то, что нравится; пригодно то, что подходит; удобно то, что сподручно; необходимо то, без чего не может быть что-либо. Во втором способе также и природа души есть как бы некий образ божественной сущности. Ведь как Бог везде есть весь, так и душа — во всех членах тела; и как он дополняет, наполняет и восполняет все, подлежит, соприсутствует и предшествует всему, так и душа соотносится со всеми телесными чувствами. Есть три образа: первый — природы, второй — рассудительности, третий — благодати. Первый есть строение мира, второй — природа духа, третий — человечность Слова. Или первый есть образ творения, второй — рассудка, третий — искупления. Первый обнаруживает могущество Творца, второй показывает его премудрость, третий передает его любовь. Первый — и не Бог, и не человек. Второй — не Бог, а человек. Третий — и Бог, и человек. Первый обнаруживает невидимые совершенства Бога, исходя из устроения мира. Второй провозглашает их, исходя из рассудка. Третий выказывает их, исходя из единения лица и могущества. Третий есть образ Бога, а не его подобие, второй — образ и подобие, первый — подобие, а не образ. Третий есть образ Бога, по свидетельству Апостола. «Сей, — говорит он, — есть сияние славы и образ ипостаси Его» (Евр. 1, 3). И в Книге Премудрости: «Премудрость есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия и образ благости Его» (Прем. 7, 26). О втором образе — так же у Апостола: «Муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия» (1 Кор. 11,7). Третий есть образ и не по образу, второй — образ и по образу, первый — и не образ, и не по образу. Первый через три свойства извещает о величии Бога, второй через три относится к счастью Его царствия, третий через три относится к Его благости. Первый познается через величину, множество и красоту, второй — через раскаяние, послушание и терпение, третий — через могущество, премудрость и щедрость. Первый через свои три свойства делает Бога прославляемым, второй через свои делает Его заслуживающим любви, третий через свои наставляет повиноваться Ему. Первый через свои три свойства делает восхищающимися, второй через свои — воздыхающими, третий через свои — любящими. Первый познается через расположение, изящество и сочленение, второй — через разумение, чувство и деяние, третий — через жизнь, учение и молву. Первый тремя свойствами подкрепляется, второй тремя доказывается, третий тремя украшается. Первый подкрепляется тремя вышеназванными свойствами; второй доказывается заповедями, искушениями, бичеваниями; третий украшается чудесами, благодеяниями, прорицаниями. Мы должны усердно подчиняться заповедям, твердо противостоять искушениям, терпеливо выносить бичевания. Третий через чудеса обращает блуждающих, через прорицания просвещает слепых, через благодеяния воздает благочестивым; через чудеса сокрушает робких, через прорицания укрощает завистливых, через благодеяния распаляет вялых. Иудеи покоряются вследствие чудес божественному могуществу, философы простирают руки к учению высшей премудрости, язычники веруют благодаря делам милосердия. О первом и втором говорится у Апостола: «Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости» (1 Кор. 1, 22). О третьем говорит Господь в Евангелии: «Вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились» (Ин. 6, 26). Посредством чудес обозначается могущество божества, посредством прорицаний — природа человечности, посредством благодеяний — чувство любви.