Софокл - Антигона

Вот у порога Исмена
Льет о сестре своей бедной
Тихие слезы любви.
Скорбь опустилась, как туча,
И на прекрасных ланитах —
Жаркий румянец от слез.
Креонт (Исмене)
Ехидна, в дом проникшая, чтоб выпить
Всю кровь мою, меж тем как я не знал,
Что на груди вскормил двух змей, двух тайных
Врагов престола моего, — иди,
Иди сюда и отвечай: была ли
Сообщницей, иль клясться будешь нам,
Что ничего не знаешь?

Я виновна,
И если мне она позволит, с ней
Я разделить хочу вину и кару.

Ты мой удел не вправе разделить:
Я помощи твоей не принимала.

Я не стыжусь в страданиях тебе
На жизнь и смерть быть спутницей и другом.

Кто другом был на деле — знает тень
Сошедшего в Аид; а тех, кто любит
Лишь на словах, — не надо мне.

Сестра,
Не оскорбляй меня, позволь, оплакав
Родную тень, с тобою умереть?

Ты не умрешь со мной: ты недостойна.
Я умереть хочу одна.

Увы!
Зачем мне жить, когда тебя не будет?

Спроси о том Креонта, чей закон
Ты чтила свято.

Пощади! Напрасно
Не унижай меня!

Когда смеюсь
Я над тобой, я за тебя страдаю.

О, чем помочь тебе?

Лишь о себе
Заботься; верь: я твоему спасенью
Завидовать не буду.

Горе мне!
Я участи твоей, твоих страданий
Не разделю.

Тебе хотелось жить,
Мне — умереть.

Как я тебя молила!..

Ты пред людьми права, а я хочу
Быть правою перед тенями мертвых.

Но мы в одном с тобой виновны…

Нет.
Живи, сестра. Будь твердою, мужайся.
А я уже навеки отошла
К моим теням возлюбленным…

Я вижу:
Одна из них безумной родилась
И только что сошла с ума другая.
Исмена
Владыка, ум скорбевшего — не тот,
Что был до скорби: изменяет душу
Страдание.

Должно быть, разум твой
Затмила скорбь: вот почему так жаждешь
Ты разделить с преступными вину.

Ах, что мне жизнь, когда сестры не будет!

Не говори о ней: ее уж нет
Среди живых.

И ты убьешь невесту
Возлюбленного сына?

Для мужей —
Довольно жен: земли всегда довольно
Для пахарей!

Поверь, он не найдет
Такой души, ему родной и близкой.

Чтоб взял жену порочную мой сын,
Я не хочу.

О бедный, милый Гемон,
Тебя отец бесчестно предает!

Оставь меня, чтоб не слыхал я больше
Ни о тебе, ни о любви твоей!

Ты разлучишь их?

Смерть их разлучит.

Она умрет, — и знать, что нет спасенья!..

Она умрет! Не медлите, рабы:
Во внутренность дворца их уведите.
Вы там должны стеречь их, никуда
Не выпускать: спасенья ищут в бегстве
И смелые, когда грозит им казнь.
Рабы уводят под стражей Антигону и Исмену.

Благо тем, кто всю жизнь без печали провел.
Но когда потрясут небожители
Твое счастье, твой дом, — это бедствие
От тебя через все поколенья пройдет:
Так, фракийскою бурей гонимые,
Проносясь через бездны подводные,
Поднимают со дна волны черный песок,
И полны берега потрясенные
Воплем и грохотом.

Многолетняя скорбь переходит в семье
Лабдакидов от прадедов к правнукам.
Нет спасенья: беды за бедами,
Смерть за смертью: их губит безжалостный бог.
Оставалась от рода Эдипова
Только слабая ветвь, беззащитная,
Луч, блеснувший во мраке… Но вот и тебя,
О последняя жертва безумия,
Поражают кровавой секирою
Боги подземные.

Громовержец, разве может
Человеческая сила
Власть твою преодолеть?
Зевс, один не побежденный
Сном, владыкой всех живущих,
И теченьем быстрых лет,
Не стареющий, всесильный, —
Над Олимпом светозарным
В блеске вечном ты царишь.
Нами же, слабыми, жалкими,
Ныне, и в прошлом, и в будущем
Правит закон: в человеческой
Жизни скорбям не причастного
Нет ничего.

А лукавая надежда,
Утешительница смертных,
Увлекает, обманув
Легкокрылые желанья,
И незнающих ведет
Прямо к бездне, прямо к смерти.
И прославлено недаром
Изреченье мудреца:
Если тебя небожители,
Смертный, ведут к преступлению, —
Злое тогда тебе кажется
Добрым — и знай, что погибели
Не избежишь.

Видишь, царь, подходит Гемон,
Твой любимый сын: должно быть,
О несчастной Антигоне
Он горюет, о невесте,
Ложа брачного лишен.

Тотчас мы все узнаем. Милый Гемон,
Врагом ли ты приходишь, услыхав,
Что я обрек на смерть твою невесту,
Иль все ж отец твой дорог для тебя?

Тебе я весь принадлежу; давая
Разумные советы, ты ведешь
Меня к добру. Ни для какого брака
Не отступлю от мудрости твоей.

И хорошо, дитя мое, что воля
Отцовская тебе дороже всех
Желаний. Вот за что мне мил послушный
И добрый сын: он мстит врагу отца;
Его друзей он так же чтит и любит,
Как самого родителя; а тот.
Кто сыновей рождает бесполезных,
Тот скорбь себе рождает и врагам
Великое посмешище. О Гемон,
Ты мудростью не жертвуй никогда
Для женщины: покажутся супругу
Холодными объятья злой жены,
Живущей с ним без мира и согласья.
Что может быть губительней друзей
Неистинных? Изменницу отвергни, —
Пускай других в Аиде женихов
Себе найдет. В непослушанье дерзком
Одну ее в народе уличив,
Я не солгу пред городом и смерти
Ее предам, хотя б на помощь Зевса
Она звала, хранителя семьи.
Покорности и от чужих не требуй,
Кто воспитал мятежный дух в семье;
А кто в делах домашних мудр, — сумеет
И городом разумно управлять,
И властвовать, и покоряться власти.
Во всем ему доверься: будет он
В смятенье битв незаменимым другом
И воином бестрепетным; но тех,
Кто царствовать мечтает над царями,
Презрев закон, — я тех не похвалю.
Чтить волю тех, кто правит нами, должно
Не только в легком, но и в трудном деле.
Нет хуже зла, чем дух мятежный: гонит
От очага домашнего людей,
И воинов он обращает в бегство
Постыдное, и губит города.
А граждане, покорные владыке,
Спасаются. И так, оберегать
Нам следует закон, не допуская,
Чтоб женщина владела нами. Нет,
Когда мне пасть назначено Судьбою,
Пускай паду я от руки мужей, —
Но женщине не покорюсь вовеки!

Насколько я, годами удрученный,
Могу судить, — ты правду говоришь.

Дарованный богами, разум в людях
Прекраснее всего, что в мире есть.
Я не скажу, сказать я не посмею,
Что ты неправду говоришь, о нет!
Но, может быть, отец, есть доля правды
И у других. Мне легче знать про то,
Что думает народ, что порицает,
Меж тем как царь единым взором страх
Внушает тем, чьи праведные речи
Ему не льстят. И вот я знаю, царь,
Что втайне все невинную жалеют
И сетуют, что ожидает смерть
Позорная за подвиг дочь Эдипа
Несчастную, что не хотела труп
Погибшего в бою родного брата
В добычу птиц и кровожадных псов,
Лишенного могилы, бросить в поле.
«Не должно ли наградой золотой
Ее почтить?» — так в городе глухая
Молва идет. А для меня, отец,
И жизнь и честь твоя всего дороже,
Затем, что сын величием отца
Бывает горд, отец — величьем сына.
Не думай же, что истина тебе
Принадлежит и никому другому:
Кто всех умом мечтает превзойти,
И мужеством, и даром слова, часто
Ничтожней всех; а истинный мудрец
Упорствовать не будет в заблужденье:
Благой совет он примет не стыдясь.
Так дерево, поникшее ветвями,
Не падает, а гордый ствол, поток
Бушующий с корнями вырывает;
Так мореход, свой парус не сложив
Под бурею, спасается на утлой
Скамье гребцов — обломке корабля.
Забудь же гнев, скажи, что отменяешь
Ты приговор. Насколько я могу,
Как юноша, судить о том, — нельзя
Желать, чтоб все рождались мудрецами, —
А если ум — столь редкий дар, то пусть
Хоть умному совету люди внемлют.

В чем Гемон прав — послушайся его;
А ты прими совет отца: разумно
Вы говорили оба.

Непристойно
Мне юношей выслушивать советы
В моих летах.

Будь справедлив, отец:
Не сколько лет я жил, а сколько правды
В моих речах, подумай.

Речь твоя
Лишь об одном: что следует преступным
Потворствовать.

Я не просил тебя
Преступного щадить.

Ты не считаешь
Виновной Антигону?

Нет, отец.
Все граждане и весь народ фиваиский
Ее вины не признают.

Народ
Не может мне повелевать.

О царь,
Теперь не я — ты сам заговорил,
Как юноша неопытный и пылкий.

В моей земле я царствую один.

Принадлежать не может одному
Свободная земля.

Принадлежит
Земля тому, кто в ней царит по праву.

Не лучше ли в пустыне одному
Тебе царить?

Он борется отважно
За женщину!

Тебя хочу спасти
И честь твою.

Меня же обвиняя
Во всем?..

Гемон
Отец, ты был неправ…