Томас Мэлори - Смерть Артура. Книга 3

Место действия легенды ближе не определено, оно, очевидно, удалено от иерихонских стран, где собирается дань, куда Пров не знает пути и где течет река, настоящее название которой не восстановимо из вариантов. В основе рассказа о чудесной ловитве Прова и исцелении его слепотствовавшего отца легла легенда о Товите и Товии в соединении с Лук. XVIII, 35 след. (сл. Марк. X, 46 след.) и XDC: Христос исцеляет на пути к Иерихону слепого, взмолившегося к нему: Иисус, сын Давидов, помилуй меня! Иисус сказал ему: «Прозри, вера твоя спасла тебя». Следует в Иерихоне обращение мытаря Закхея. Не отсюда ли географические указания легенды о Прове, собирающем подати в Иерихонских странах? Благочестивый Селевк, чающий явления Христа в дому своем, как Авгарь, исповедующий еврейство (он покоится в притворе Соломоновом), не указывает ли на легенду об Авгаре? Она приурочена к Эдессе, по преданию, построенной или восстановленной Селевком.

Остановимся еще на идее братства , проникающей нашу повесть: в книге Товита она обнимает понятие рода, сопричастников одной веры; Товит должен брать жену из среды братьев своих, не возноситься над братьями своими (гл. 4); архангел Рафаил, вызываясь сопутствовать ему, зовет себя Азарией, из рода Анании великого (гл. 5). Иосиф Флавии обозначает именем братства φρατρια те еврейские общества, состоявшие из родственников, друзей и соседей, которые сходились по субботним и праздничным дням для традиционной вечери: произносилось благословение над двумя хлебами (в воспоминание удвоенного количества манны небесной, которое евреи собирали по пятницам, Исх. 16, 22) и установленная молитва над чашей вина; хозяин преломлял хлеб, оделяя им гостей, затем подавалась чаша, от которой отведывал сначала сам хозяин, после чего она обходила всех присутствовавших; в одной из раздававшихся при том песен упоминалась легенда о некоем Иосифе, награжденном за строгое блюдение субботнего дня находкой драгоценной жемчужины в рыбе, купленной им для обрядовой трапезы; вечеря кончалась благодарением Господу, подавшему хлеб и плод виноградной лозы [21] Некоторыми из этих сообщений я обязан С. X. Бейлину. . Пасхальная вечеря, которую отпраздновал и Христос с учениками, отбывалась с особым торжеством, и Мишна сообщает ритуал «чаши Гиллеля», с смешанными вином и водой, которая ходила по рукам при пении известных псалмов и с рядом заключительных эвлогий.

Христианские агапы, в начале тесно соединенные с евхаристией, вкушавшейся после трапезы, являются продолжением еврейских вечерь, но их содержание стало другое, расширилось и понятие братства, Христианская fratemitas, αβελφοτης, ecclesia fratrum обнимает всех без различия верующих; сл. Матв. V, 22–24; X, 37: «Кто любит отца или мать более неже ли Меня, не достоин Меня; ib. XII, 48–49»; «Кто матерь Моя и кто братья Мои?» И указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: «Вот матерь Моя и братьи Мои». Все христиане братья друг другу, братья Христу. — Таков смысл обращения Прова к Христу: брате; славянская легенда или уже ее источник, поняла его чисто внешним образом, а ее последующие переделки лишь усилили этот реализм: братство понято было как братотворение, на что, в русской версии легенды, Христос дает Прову рукописание. Братство обнимает не всех христиан, а братующихся по обряду. Так в одной среднеболгарской молитве апостолы братуются попарно: «Господи вседержителю, створивый члка по образоу своемоу и по бию, дав емоу живот вечный, изволивый славная своя апостола Петра и Павла и Филиппа и Варфоломеа братитиса, не азож рожденною, на верою и любовию, даждь им (братующимся) любити дроуг дроуга независтно и безсъблазньно» [22] Сл. мой: Гетеризм, побратимство и кумовство в купальской обрядности, Журн. Мин. Нар. Просв. 1894, № 2, отд. 2, стр. 304 след.; Яцимирский, Мелкие тексты и заметки по старинной славянской и русской литературе, Изв. отд. русск. яз. и словесн. Имп. Ак. Наук 1899, т. IV, кн. 2, стр. 467. .

Легенда о Прове видимо отдалила нас от Joseph d'Arimathie, но параллель нам пригодится. Hebron, в эпизоде ловли, ближе к Товиту, чем Пров: он сам ловит рыбу, и ее дальнейшая роль в трапезе указывает на ее евхаристическое значение, чего нет в повести о Прове. В этом смысле Hebron — « богатый рыбарь», ловец; припомним слова бл. Иеронима: нет богаче человека, носящего в плетеной корзине тело Христово — рыбу. За трапезой Иосиф сидит на месте Христа, Брон по правую сторону, между ними пустое место, в соответствии с тем, которое занимал на Тайной Вечери Иуда. Место Иуды-предателя займет лишь чистый, непорочный человек; оттого проваливается неверный Моисей. Такова точка зрения Joseph d'Arimathie; во второй части Grand St. Graal пустое место отвечает тому, где сидел на Тайной Вечери Спаситель, что напоминает предание у Симона Солунского: будто бы после смерти Спасителя апостолы, приступая к трапезе, всегда оставляли место для Него, а против того места клали на стол хлеб. Если в той же части Grand St. Graal’я говорится, что это именно место займет избранник, будущий хранитель Граля, то едва ли это не поздняя перелицовка более древнего предания о месте Иуды. — Замечу, что западная иконописная традиция перенесла Иуду по другую сторону трапезы, выделяя его от других апостолов. Наш роман стоит на более древней точке зрения.

Вернемся к трапезе Иосифа. Он окружен родственниками и друзьями, что напоминает пасхальные фратрии; чаша блюдется в его роде, роде его сестры; его свояк Hebron; проф. Марр, которому я обязан сообщаемыми далее сирийскими этимологиями, подсказывает мне сир. habra (в западном чтении habro): товарищ, сам друг; ап. Петра и его товарищей, habre, поставил епископами Господь Иисус Христос; habrana: товарищейский. К Hebron'y переходит блюдение Граля, после Иосифа он второй его хранитель. У него двенадцать сыновей, но лишь один из них, Alain — Alanus, обрекающий себя на безбрачие, посвящен в тайны Граля; его девственность выделяет его из среды братьев, он властвует над ними своим авторитетом; может быть, и его имя означает: священник, священнослужитель, сир. a'lana: пастырь, вождь, в частности духовенство, за исключением епископа. У него будет потомок, последний, третий блюститель Граля: очевидно, не сын Akin, ибо Alain не ведает брака; можно предположить потомка по боковой линии, отдаленного или нет. Так было, несомненно, в древнем предании, неясном уже для автора Joseph d'Arimathie: он то говорит о наследнике, потомке Alain'a, oire malle — haeres (сл. Hucher I, стр. 267, 332), то о его сыне, внуке Bron'a (ib. стр. 261; стр. 254 следует читать: le fil du fil Bron), то о внуке Alain (ib. стр. 268: читать Bron?). Если de Boron'y принадлежит Perceval-Didot, перенесший место действия в Британию и сделавший Персеваля сыном Alain'a и хранителем Граля, то он забыл о девственном Alain; но во второй части Grand St. Graal'fl есть генеалогия, которой я уже занимался по другому поводу и к которой вернусь в продолжении настоящих сообщений; генеалогия, где последний, третий властитель Граля назван Галаадом: он девственник, потомок Alain'a по боковой линии, по его брату Josuй, что отвечает знакомой нам родословной Joseph d'Arimathie: Hebron, Alain и его потомок. Я считаю вероятным, что эта родословная древняя, внесенная в состав дошедшего до нас романа о Grand Saint Graal, но принадлежащая добороновской традиции Joseph d'Arimathie.