Томас Мэлори - Смерть Артура. Книга 3

Рассказ переходит к схеме Vindicta Salvatoris, перенесшей освобождение Иосифа из темницы Христом на много лет вперед ко временам Веспасиана, который, исцеленный от немочи нерукотворным образом Спасителя, идет с войском на Иерусалим и извлекает из заключения Иосифа; его все время поддерживала в жизни Христова сила; но в живых оказывается и Пилат. Иосифа и Веспасиана крестит св. Климент, а Иосиф обращает своих родственников, которых наставляет: не принимать христианство ложно, из страха смерти, оставить свое наследие, дома и поместья. Все обращенные им отправляются в какую-то далекую страну, где живут и трудятся, следуя его указаниям. Долгое время им жилось хорошо, но затем они стали бедствовать, потому что испортились нравы (luxu-ге). Тогда они обратились к посредничеству Hebron'a (вар. Bron), женатого на сестре Иосифа, Enysgeus (Anysgeus, Hannysgeus, Anygeus). Иосиф молится и слышит веление Св. Духа: пусть устроит трапезу в память трапезы Тайной Вечери, велит Hebron'y пойти на рыбную ловлю и принести первую пойманную им рыбу; чашу он, Иосиф, поставит посреди стола, покрыв ее платом, рыбу насупротив ее; пусть позовет к трапезе своих людей, сам сядет на место Иисуса Христа, Hebron по правую руку, оставив между собою пустое место — место Иуды; оно будет пустовать, пока жена Hebron'a не родит ему сына (Hucher I, стр. 254). Иосиф все так и устроил; те, что сидели за столом, исполнились всякой духовной сладости, чего не ощутили другие, не сидевшие; так они отвечали на вопрос одного из бывших за трапезой, Петра. Таким образом узнали, кто из них грешен, кто нет. Иосиф велит всем верующим ежедневно собираться к этой благодати. Грешники спрашивают их, как называют сосуд, доставляющий им такую усладу, который tant vous agrйe. Петр отвечает: кто захотел бы назвать его настоящим именем, назовет его, по праву, Graal (Grйal), ибо он усладит всякого, удостоившегося его лицезрения (qu'il ne li agrйe), и тот человек почувствует себя, как рыба, ускользнувшая в воду из рук рыбаря. — С тех пор верующие ежедневно сходились к святыне Граля в третьем часу дня; неверный Моисей, пытавшийся сесть на место Иуды, проваливается; его найдет лишь тот, кто займет это место, потомок Hebron'a (Hucher I, стр. 261).

У Hebron'a двенадцать сыновей; он спрашивает Иосифа, как их устроить. Ангел говорит Иосифу, что все они должны служить Господу, а старшим будет тот из них, который откажется от брака. Таким оказался Alain. Иосиф поучает племянника; поведай ему, вещает Иосифу Господь, как ты добыл чашу, собрал в нее Мою кровь, был заточен евреями, а Я явился тебе и принес дар тебе и твоему роду. Куда бы Alain не пришел, он должен проповедовать Христа; от него произойдет потомок, uns oirs malle (Hucher I, стр. 267), будущий хранитель Граля. Alain будет властвовать над братьями а затем отправится в далекие страны на Запад, vers Occident; завтра объявится письмо с неба, Иосиф должен вручить его Петру, который заявит желание пойти в долины Avaron, где будет ждать того, кто прочтет ему послание и объявит чудесную силу Граля (Hucher I, стр. 268).

На другой день за службой (servise) Граля объявляется небесное послание (brief); Alain с братьями идет в далекие страны проповедовать Христову веру, но Петр дождется, пока Иосиф не передаст Hebron'y святую чашу и тайны Граля — полные благодати и сладости слова, которые Спаситель сказал Иосифу в темнице и которые Иосиф объявляет одному лишь Hebron'y в рукописании. Отныне Hebron'a станут звать «богатым рыбарем», le riche Pescheeur, по рыбе, пойманной им, когда началась та благодать. Он отправится на запад и дождется сына своего сына (le fil de son fil, Hucher I, стр. 273), которому передаст Граль; хранителей Граля будет всего трое в иносказательное знаменование Св. Троицы (signifiance et demonstrance de la bйneoite Trinitй).

Hebron и Петр идут в далекие страны; Иосиф остается в своей земле, где и умирает.

Таково содержание романа de Boron'a. Предложу несколько объяснений.

Трапеза, устроенная Иосифом в память Тайной Вечери, с чашей крови-вина, символической рыбой и рыбарем, напоминает древнейшие символические изображения таинства евхаристии; недостает лишь символа хлеба. Рыба давно была приведена в иносказательное соотношение с страданием и искупительною деятельностью Спасителя на основании Луки XXIV, 42 (они подали ему часть печеной рыбы и сотового меда), Иоанна VI, 11; XXI, 8-13, Матфея XIV, 19; хлеб и рыба поняты были в том же евхаристическом значении и в приложении к рассказам об умножении хлебов (Иоанн VI, 1-15; Матф. XIV, 19–20; XV, 32-8) и о трапезе семи учеников по воскресении Христа (Иоанн XXI, 1-13). Мотивы сплетались: рассказ о трапезе семи учеников с умножением хлебов и превращением воды в вино на браке в Кане. Символ упрощался: евхаристия изображалась под видом стола, на нем хлеб и рыба; в кубикуле св. Луцины — рыба, с плетеной корзиной на спине, в ней семь хлебов и сосуд, в котором просвечивает красное вино; так и в одной капелле Каллиста; «Нет богаче того, кто носит в плетеной корзине тело Христово, Его кровь в стеклянном сосуде», — писал Рустику бл. Иероним (ер. 125 ad Rusticum, с. 20: nihil illo ditius, qui Corpus Domini canistro vimineo , sanguinem portat in vitro). В эпитафиях Аверкия и Отенской Христос называется рыбою, питающею верующих, евхаристическою. Но символ рыбы получил и другое значение в связи с Матф. IV, 18, 19, 21: с прозванием рыбарей, Симона-Петра и брата его Андрея, «ловцами человеков». Рыбарь, улавливающий души — это Христос, ап. Петр; изображение Петра-рыбаря присоединяется к изображению евхаристии. Так во второй целле св. Каллиста рыбарь вытаскивает рыбу из воды; тут же треножник с рыбой и крестообразно разделенным хлебом, слева фигура в паллиуме, обращающая к трапезе руки в акте благословения, справа молящийся, воздымающий руки к молитве.

Символическое преобразование Христа, Петра — рыбарей видели в ветхозаветном Товите и его чудесной ловитве. Повесть о нем, сложившаяся в Осроэне или Адиабене, нашла отражение в какой-то легенде, вероятно сирийского происхождения, сохранившей предание о местной сирийско-христианской диаспоре, вроде сказания, с которым у него много общего, об обращении Авгаря. Легенда эта известна пока лишь в славянском пересказе; я имею в виду повесть о Прове; она осветит нам, быть может, некоторые черты Hebron'a-рыбаря.

Царь Селевкий воцарился на место Августа, он благоверен, «чая Бога видети» в дому своем. Однажды, войдя в церковь и поклонившись, он возлег на одре, уготованном ему в «притвори Соломони», хотя «дождати времене обеднаго». Как в легенде о Товите, птица засорила ему глаза; он боится ослепнуть и посылает сына своего Прова собрать дань, дабы ему было чем существовать, если бы его лишили царства, узнав о его немочи. О ней он никому не говорит, с той же целью велит сыну взять с собой не своих отроков, а людей из чужих земель. Пров отправился, встречает Христа, который говорит ему, что он от «вышних стран»; Пров понимает, что дело идет об иерихонских странах, и спрашивает Христа, знает ли он туда путь. Я сам оттуда, отвечает Христос, изъявляя согласие сопутствовать Прову: «того ради придох да вьзведоу те тамо и домь отца твоего спасоу»; «тамо», т. е. в горные места, понятые иносказательно. Пров берет Христа «на послоужение себе»; «и нача Пров любити Иисуса». В иерихонских странах он собирает дани; когда однажды они пришли к реке (варианты имени: Варсапь, Въасть, Воаста, Дасмас), отроки влезли в воду, а Пров говорит Христу: «Вьлезь и ты, брате! » Иисусъ же разумев, яко любить га Провь оть всего срдца, и вьлезь Иисусъ еть рыбоу. И рече Иисусъ: Се сотвороу, зане любить ме Провь. И показа емоу Иисоусъ рыбоу, дрьже е вь роуце левой и десницею кресте ю, глаголаше: Веси-ли, Прове, что есть рыба сия? Онъ же рече: Не веде. Иисоусь рече: Рыщ ми, чьто есть в рыбе сей? Провь же рече: Рех ти, брате , не веде. — Оле дивное чюдо, яко Провь брать богоу нарече се, зане лоубьзна бехоу словеса Иисоуса Провоу; того ради добро есть человеком братимити се. — Иисусъ же рече: Рыба сия, Прове, сама изедение есть, а зльчь на очиню болезнь, а оутроба на прогнание бесом». Пров прячет желчь и утробу, первую для глаз отца, вторую для жены и ребенка, которые были «на новь месяц бесноующи се». Оставив на пути собранную им дань, Пров является к отцу, исцеляет его, жену и ребенка и рассказывает о своем спутнике, которого он «сотвориль брата себе, а тебе сына, и сказаше словеса Иса Оцоу». Когда Пров назвал его имя, Селевкий говорит: «еда есть хотеи яви(ти) се, его же чаемъ хотеща се явити Бога… Поменоу же Провь глаголы Иисоусовы, еже рече: Того ради снидох, да возьведоу те и домь отца твоего спасоу». Привозят дань, Селевк велит сыну пойти на встречу «брата»: «приведи и семо, и створю соуседника црьствоу моемоу». Но брат сотворился невидим с утра; «вь истиноу то есть Бог, его же чаемь видети», — говорит Селевк. Все уверовали.