Огюст Тьерри - Рассказы о временах Меровингов

При всех обстоятельствах этих долгих переговоров, Галесвинта не переставала питать сильного отвращения к человеку, которому ее предназначали и тревожилась смутными опасениями на счет своей будущности. Ее не могли успокоить обещания, данные франкскими послами от имени короля Гильперика. Когда ей объявили, что участь ее решена невозвратно, она в ужасе подбежала к своей матери, и обвив ее руками, как дитя, ищущее спасения, более часа держала ее в объятиях и безмолвно плакала [36] Venantii Fortunati carm., стр. 561. . Франкские послы явились приветствовать невесту своего короля и испросить приказаний ее насчет отъезда; но, увидев двух женщин, рыдающих на груди друг у друга и обнявшихся так крепко, как-будто они были связаны одна с другой, послы, при всей своей суровости, были тронуты и не смели говорить о путешествии. Два дня они обождали, а на третий снова явились к королеве, объявив в этот раз, что спешат отъездом, и напомнив о нетерпении своего короля и продолжительности странствия [37] Ibid. . Королева плакала и просила для своей дочери еще два дня отсрочки. Но на другой день, когда ей сказали, что все готово к отъезду: «Еще денек, отвечала она, и больше просить не буду; знаете ли, что там, куда вы везете дочь мою, там у ней не будет матери [38] Ibid. стр. 562. »? — Но уже все возможные задержки были истощены; вмешался Атанагильд, как король и отец, и, не смотря на слезы королевы, Галесвинту сдали на руки тем, которым поручено было отвезть ее к будущему супругу.

Длинная вереница всадников, колымаг и повозок с кладью проехала по улицам Толедо и направилась к северным воротам. Король, верхом, проводил поезд своей дочери до моста, устроенного на Таго, в некотором расстоянии от города; но королева не могла вернуться так скоро и захотела провожать далее. Оставив свою колесницу, она пересела к Галесвинте, и, день-за-день, от привала до привала, невольно проехала более ста миль расстояния. — Всякий день она говорила: «Вот до того места хочу доехать», но, достигнув его, ехала дальше. — По приближении к горам, дороги сделались трудны, она этого не заметила и хотела продолжать путь. Но так как сопровождавшие ее люди, увеличивая поезд, умножали путевые затруднения и опасности, то готские вельможи решились не пускать свою королеву ни одной мили дальше. Надлежало покориться неизбежной разлуке, и новые трогательные сцены, однако более спокойные, нежели прежде, повторились между матерью и дочерью. Королева нежными словами выразила свою горесть и материнские опасения: — «Будь счастлива», — сказала она: — «но я старшусь за тебя; берегись, дочь моя, берегись…» [39] Venantii Fortunati carm., стр. 562. . При этих словах, столь согласных с собственными предчувствиями Галесвинты, она заплакала и отвечала: — «Так Богу угодно; я должна покориться;» — и они расстались.

Многочисленный поезд раздвоился; всадники и повозки разделились: одни продолжали следовать вперед, другие возвращались в Толедо. Не входя в колесницу, которая должна была отвезти ее обратно, королева Готов остановилась на краю дороги, и устремя взоры на повозку дочери, стояла неподвижно и все на нее глядела, пока повозка не скрылась в отдалении за изгибами дороги [40] Ibid. . Галесвинта, грустная, но покорная своей доле, продолжала путь свой на север. Ее свита, состоявшая из вельмож и воинов обеих наций, Готов и Франков, проехала Пиренеи, потом города Нарбон и Каркассон, все еще не выходя из пределов готского королевства, владения которого простирались до этих мест; потом, через Пуатье и Тур, она направилась к городу Руану, где предназначено было совершить бракосочетание [41] Adirani Valesii. rer. Franc., стр. 24. . Перед воротами каждого большого города поезд останавливался и все готовилось к торжественному въезду: всадники сбрасывали с себя дорожные плащи, открывали сбрую своих коней и вооружались щитами, привешенными к седельной луке. Невеста нейстрийского короля оставляла тяжелую дорожную повозку и садилась в парадную колесницу, окованную серебром и возвышавшуюся в виде башни. Современный стихотворец, у которого заимствованы эти подробности, видел вшествие Галесвинты в Пуатье, где она несколько дней отдыхала; он говорит, что все удивлялись пышности ее экипажа; но о красоте ее [42] Venantii Fortunati carm., стр. 562. , он не упоминает.

Между тем, Гильперик, верный своему обещанию, развелся с своими женами и распустил любовниц. Даже Фредегонда, самая красивая и наиболее любимая из всех, которых он возвел в королевский сан, не могла избегнуть общего изгнания; она покорилась с притворным самоотвержением, с такой готовностью, которая могла бы обмануть человека более хитрого, ежели король Гильперик. Она, казалось, искренно сознавала и необходимость развода, и непрочность союза короля с такой женщиной как она, и обязанность уступить место королеве, действительно достойной этого сана. Она только выпросила, как последнюю милость, не покидать дворца и вступить по-прежнему в число женщин, составлявших королевскую прислугу. Под этой личиной смирения скрывалось глубокое коварство и женское честолюбие, которых нейстрийский король нисколько не стерегся. С того дня, как ему припала мысль жениться на королевской дочери, ему казалось, что он уже более не любит Фредегонды и не замечает красоты ее; душа его, как и всех вообще варваров, не была способна к воспринятию вдруг разнообразных впечатлений. И так, без всякого тайного умысла, вовсе не по слабости сердца, но просто от недостатка рассудительности, он дозволил прежней своей возлюбленной остаться при себе, и в том же доме, где должна была поселиться новая его супруга.

Бракосочетание Галесвинты было отпраздновано с такой же пышностью и великолепием, как и сестры ее, Брунегильды, и даже оказаны были новобрачной необыкновенные почести; все нейстрийские Франки, вельможи и простые воины, клялись ей в верности, как самому королю [43] Ibid. . Став полукругом, они обнажили мечи, и, потрясая их в воздухе, произнесли старинную языческую клятву, обрекавшую острию меча того, кто нарушит слово. Наконец сам король торжественно повторил обещание супружеской верности и постоянства; и возложив руку на раку с мощами, он поклялся никогда не разводиться с дочерью короля Готов, и пока жива она, не брать себе другой супруги.

На брачных празднествах, Галесвинта в обращении с гостями отличалась любезностью и добротою; принимала их как будто давно была с ними знакома; одним предлагала подарки, других приветствовала кроткими, ласковыми речами; все уверяли ее в преданности и желали ей долгой и счастливой жизни [44] Ibid. . Эти желания, которым не суждено было сбыться, провожали ее до самой опочивальни: встав на другой день, она получила утренний дар, с обрядами, установленными германскими обычаями. В присутствии избранных свидетелей, король Гильперик взял правой рукой руку новой своей супруги, и бросив на нее из левой руки соломину, произнес громким голосом имена тех пяти городов, которые отныне должны били принадлежать королеве. Вслед за тем составлена была на латинском языке дарственная запись на вечное и неоспоримое ими владение; она не дошла до нас; но, руководствуясь принятыми формами и обыкновенным складом других памятников времен Меровингов, легко можно представить себе ее содержание: