Серафим - Vitrum Patrum (Житие Отцов)

Пюи-де-Дом рядом с Клермоном, местом рождения свт. Григория святителя Иллидия

Если достойна восхищения заслуга Иоанна в том, что был открыт рот Захарии, то не меньше достойно восхищения то, что Флорентий не один раз, а дважды был исцелен своим сыном. Благодаря этому Флорентий и его жена поняли, что их сын получит дар и будет Боговдохновенным человеком; действительно, они не могли не увериться, что Божественная мудрость создала его для каких-то более возвышенных целей. Однако они не звали его к постригу, желая, как мне кажется, чтобы он сам выбрал религиозную стезю; только с большим усердием принялись за его обучение.

Он был еще мирянином, но уже окреп телом и духом, когда внезапно, жестоко простудившись, серьезно заболел, и слабость его день ото дня все увеличивалась; и медицина была бессильна ему помочь. Его дядя епископ Галл часто навещал его, а мать его, по обыкновению всех матерей постоянно причитала над ним. Но в момент, когда исчезли всякие надежды на помощь со стороны людей, небо напомнило юноше обратиться за помощью к силе Божией. И он попросил, чтобы его перенесли к могиле (поскольку она была недалеко), но это дало мало пользы, так как не к тому должна была подтолкнуть его болезнь. Вернувшись домой, он через короткое время стал так страдать, что все решили, что приблизилась скорая его кончина. Страдания эти заставили его, наконец, понять, в чем дело; он утешал плачущих над ним, говоря: “Отнесите меня еще раз к могиле святителя Иллидия; уповаю, что он скоро подаст мне исцеление, а вам радость”, Будучи, вследствие того, доставлен туда, он стал молиться с таким усердием, на какое только был способен, обещая, что если только будет исцелен от болезни, то без всякого промедления примет постриг. И только он произнес это, сразу же почувствовал, что лихорадка его оставила, из носа хлынула кровь, и болезнь полностью ушла, как торопится уйти посланник, получив то, за чем пришел. Он был пострижен, и полностью предался служению вере. [12] “Житие Отцов", гл. 2, § 2.

Когда святитель Галл призван был получить должное вознаграждение за свою благочестивую жизнь, юношу принял человек Божий Авит (тогда, в 551 году, архидиакон в Клермоне, позднее — епископ Клермонский, 517–594). Испытав его характер и нравственные качества, тот вверил его заботе учителей, с помощью которых принудил его подниматься по ступенькам мудрости настолько быстро, насколько это позволяли активность и трудолюбие их ученика. Вы найдете это в житии уже упоминавшегося святителя Иллидия. [13] “Житие Отцов”, гл. 2, предисловие, в котором святитель Григорий говорит, что именно у епископа Авита получил основное знание христианских догматов и научился почитанию святых Божиих. Но при этом он столь увлекся изучением литературы, что пришлось воздерживаться от другой крайности: его совсем не ужасала глупость поэтов, но, с другой стороны, он не был их поклонником, как то в неподобающей манере многие передают, и душа его не была рабой их власти. Исполняя требуемое от него, он, словно на кремне, отточил острие своего духа и, живя так, будто позаимствовал в Египте золотые сосуды, чтобы отправиться в пустынь питаться манной, он углубился в исследование дивной силы, которая скрывается в Божественном писании. Вот что он показывает, когда говорит о себе: “Не говорю о бегстве Сатурна, гневе Юноны, любовных приключениях Юпитера”, и, продолжая свое рассуждение, упоминает прочих мифических персонажей, заключая под конец: “Презирая все, чему суждено скоро погибнуть, я обращаюсь к Божественному и к Евангелию, так как не имею желания быть пойманным и запутавшимся в собственных сетях”. В этом отрывке [14] “Слава мучеников’', предисловие. он показывает, что знает многое, но просвещенный ум его отвергает суетное.

Горы земли Овернь — родины святителя Григория (около Ле-Сана).

В положенное время [15] В каноническом возрасте 25–ти лет, то есть приблизительно в 563 году. он был посвящен в диакона. Был тогда в земле Овернь один человек, который взял дощечку от святой гробницы святителя Мартина, но, когда человек этот по небрежности не воздал должных почестей той дощечке, вся его семья тяжело заболела. Вскоре болезнь еще усилилась, и, не ведая, что может быть тому причиной, человек не искупил своего проступка, пока не увидел во сне кого-то грозного, кто спросил его, почему он так поступает. Мужчина ответил, что не знает, о чем идет речь. “С этой дощечкой, которую ты взял с гробницы святителя Мартина, — был ответ, — ты обращаешься небрежно, потому и навлек на себя бедствия. Иди сразу же и отнеси ее диакону Григорию”. [16] Чудеса святителя Мартина”, книга 1–я, гл. 35–я. Я убежден, что Григорий уже тогда был достойным священнослужителем, раз святитель Мартин доверил ему сокровище, которое было у его паствы.

Много было в то время в земле Овернь людей, прославившихся на стезе церковного служения, и молодой Григорий навещал их вместе со святителем Авитом или один, [17] Например, отшельник Калуппан, которого он навещал с епископом Авитом. См. “Житие Отцов”, 11, § 3. чтобы поучиться на примере святости, а позже, возвращая долг взаимной любви, он мог предложить им то, чего, быть может, не доставало им самим. Он чтил в них Христов образ и, поскольку Христа в Его Собственном Образе узреть нет возможности, он видел Его в них, как можно видеть луч солнца, ярко сияющий на вершинах гор. Направляя свои усилия к этой цели, он стремился поэтому или на их примере, или на примере тех, кто раньше их уже отправился на небеса, довести до совершенства все, что могло послужить ко славе Христовой.

Среди тех образцов для подражания, в которых, как мы уже сказали, Христос отражается, как солнце на вершинах гор, он выделил прославленного Мартина, который, словно Олимп, возвышается над иными и, будучи ближе к небесному огню, отражает звезды с еще большим блеском, Мартина, в почитании которого поистине объединился весь мир и к которому сам Григорий воспылал горячей любовью. Мартин постоянно у него в сердце и на устах, он повсюду восхваляет его. Но, пока он прилагал все силы душевные к тому, чтобы вести добродетельную жизнь, телесные силы его, как это обыкновенно бывает, ослабели. Причина — та же самая, по которой Даниил, поднявшись после того, как узрел в видении ангела, обнаружил, что тело его ослабело (Даниил 10:8, 16, 17), и проболел много дней. Григорий преуспел в добродетелях, но телесным здоровьем был слаб; лихорадка и сыпь на коже измучили его до такой степени, что он не мог ни есть, ни пить и потерял всякую надежду на выздоровление. Ему оставалось только одно — его непоколебимая вера в Мартина. И он воспылал еще большей, такой сильной любовью к этому Святому, что, хотя над головой его все еще веяло дыхание смерти, он, не сомневаясь, собрался почтить могилу Святого. Его близкие не могли отговорить его от этого, он упорно настаивал, так как жар его тела был не так силен, как жар его любви. После двух или трех остановок, по мере продвижения вперед, болезнь его еще усиливалась. Но даже и тогда ничто не могло сдержать его ревностного желания с прежней верой прибегнуть к помощи Мартина, и во имя Всемогущего он упросил тех, кто хотел отвратить его от этого, доставить его к могиле Святого живым или мертвым.