Уильям Шекспир - Сонеты. Гамлет в переводе Николая Самойлова

Intitled in thy parts, do crown d sit,

I make my love ingrafted to this store:

So then I am not lame, poor, nor despised,

Whilst that this shadow doth such substance give,

That I in thy abundance am sufficed,

And by a part of all thy glory live:

Look what is best, that best I wish in thee;

This wish I have, then ten times happy me.

37

Как рад старик – отец успехам сына,

Вершащего деянья юных дней,

Так, раненый Фортуной без причины,

Себя утешу верностью твоей.

Ведь красоту, богатство, ум и славу,

Вдобавок ко всему и знатный род

Тебе судьбой дарованы по праву,

Мою любовь прибавь к числу щедрот.

Забуду всё: и бедность, и презренье,

Увидев, как ты счастлив и богат,

От этих благ довольствуясь лишь тенью,

Жить частью твоей славы буду рад.

Всё лучшее, что есть в людской судьбе

Я буду счастлив, находить в тебе

38

How can my Muse want subject to invent

While thou dost breathe, that pour'st into my verse

Thine own sweet argument, too excellent

For every vulgar paper to rehearse?

O give thyself the thanks if aught in me

Worthy perusal stand against thy sight,

For who's so dumb that cannot write to thee,

When thou thyself dost give invention light?

Be thou the tenth Muse, ten times more in worth

Than those old nine which rhymers invocate,

And he that calls on thee, let him bring forth

Eternal numbers to outlive long date.

If my slight Muse do please these curious days,

The pain be mine, but thine shall be the praise.

38

Как может муза медлить хоть мгновенье,

Когда перед глазами образ твой?

Ты так красив, что чувство восхищенья

Не выразит бумаги лист простой.

Благодари себя, когда в сонете,

Найдёшь на что вниманье обратить,

Лишь тот, кто глуп, не сможет стать поэтом,

Ты вдохновляешь каждого творить.

Так стань же музой в десять раз сильнее,

Чем были раньше девять остальных,

Пусть каждый, кто возьмётся, пламенея,

Создаст прекрасный и бессмертный стих.

А если мой сонет заслужит славу,

Отдай мне труд, хвала твоя по праву.

39

O how thy worth with manners may I sing,

When thou art all the better part of me?

What can mine own praise to mine own self bring?

And what is't but mine own when I praise thee?

Even for this, let us divided live,

And our dear love lose name of single one,

That by this separation I may give

That due to thee which thou deserv'st alone.

O absence, what a torment wouldst thou prove,

Were it not thy sour leisure gave sweet leave

To entertain the time with thoughts of love,

Which time and thoughts so sweetly doth deceive,

And that thou teachest how to make one twain,

By praising him here who doth hence remain.

39

О, как воспеть достоинства твои,

Ведь ты же моя суть, моя частица?

Что могут дать тебе хвалы мои?

Как похвалив тебя, не возгордиться?

Для этого придётся врозь пожить,

Пускай отъезд любви уменьшит славу,

Зато смогу я издали хвалить,

Воздать почёт, заслуженный по праву.

Какою пыткой был бы нам досуг,

Тоскою удлиняя дни разлуки,

Когда бы, не имел свободы дух

Мечтами о любви облегчить муки!

Используя полученный урок,

Хвалю того, кто от меня далёк.

40

Take all my loves, my love, yea, take them all;

What hast thou then more than thou hadst before?

No love, my love, that thou mayst true love call;

All mine was thine before thou hadst this more.

Then if for my love thou my love receivest,

I cannot blame thee for my love thou usest;

But yet be blamed, if thou thyself deceivest

By wilful taste of what thyself refusest.

I do forgive thy robb'ry, gentle thief,

Although thou steal thee all my poverty;

And yet love knows it is a greater grief

To bear love's wrong than hate's known injury.

Lascivious grace, in whom all ill well shows,

Kill me with spites, yet we must not be foes.

40

Возьми мои любви, все до одной,

Забрав все страсти, станешь ли богаче?

Ту, что назвал ты истинной, друг мой,

Теперь твоя, другие все, тем паче.

Коль взял любовь, нарушив дружбы лад,

За то, что я люблю – не упрекаю,

Вот если обманулся – виноват

Своим капризным вкусам потакая.

Прощаю твой грабёж, мой милый вор,

Хоть ты присвоил то, чем я владею,

Но все удары ненависти – вздор,

Любовь нас бьёт и злее, и больнее.

В тебе и зло мне кажется добром,

Убей обидой, но не будь врагом.

41

Those pretty wrongs that liberty commits,

When I am sometime absent from thy heart,

Thy beauty and thy years full well befits,

For still temptation follows where thou art.

Gentle thou art, and therefore to be won,

Beauteous thou art, therefore to be assailed;

And when a woman woos, what woman's son

Will sourly leave her till he have prevailed?

Ay me, but yet thou mightest my seat forbear,

And chide thy beauty and thy straying youth,

Who lead thee in their riot even there

Where thou art forced to break a twofold truth:

Hers, by thy beauty tempting her to thee,

Thine, by thy beauty being false to me.

41

В проступках своеволен по годам.

Когда меня вблизи и в сердце нету

Соблазны за тобою по пятам

И днём, и ночью следуют по свету.

Ты юн и добр – уступчивость в крови,

Поэтому тебя и осаждают;

Когда захочет женщина любви,

Кто отказать ей в ласках пожелает?

И ты, мой друг, соблазн не победил,

Беспутна юность в жажде наслаждений,

Ты, буйствуя, две верности разбил,

Когда вершил захват моих владений:

Её – толкнув к измене красотой,

Свою – нарушив дружбы долг святой.

42

That thou hast her, it is not all my grief,

And yet it may be said I loved her dearly;

That she hath thee, is of my wailing chief,

A loss in love that touches me more nearly.

Loving offenders, thus I will excuse ye:

Thou dost love her because thou know'st I love her,

And for my sake even so doth she abuse me,

Suff'ring my friend for my sake to approve her.

If I lose thee, my loss is my love's gain,

And losing her, my friend hath found that loss;

Both find each other, and I lose both twain,

And both for my sake lay on me this cross.

But here's the joy, my friend and I are one.

Sweet flattery! then she loves but me alone.

42

Не вся печаль, что обладаешь той,

Которая в моей груди царила;

Больнее то, что, овладев тобой,

Она в тебе любовь ко мне убила.

Прощая грех, могу вас оправдать:

Ты любишь, зная, что люблю подругу,

Она ещё желанней хочет стать -

Любовью, доставляя радость другу.

Они владельцы двух моих потерь:

Любимый друг в объятиях любимой,

Любимая владеет им теперь,

Один несу, крест боли нестерпимой.

Могу себя утешить лишь одним:

Мы с ним – одно, выходит, я – любим.

43

When most I wink, then do mine eyes best see,

For all the day they view things unrespected;

But when I sleep, in dreams they look on thee,

And darkly bright, are bright in dark directed.

Then thou, whose shadow shadows doth make bright,

How would thy shadow's form form happy show

To the clear day with thy much clearer light,

When to unseeing eyes thy shade shines so!

How would (I say) mine eyes be bless d made,

By looking on thee in the living day,

When in dead night thy fair imperfect shade

Through heavy sleep on sightless eyes doth stay!

All days are nights to see till I see thee,

And nights bright days when dreams do show thee me.

43

Но если тень для них светлее дня,

То образ твой соперников не знает,

При свете солнца ослепишь меня,

Раз сновиденье так во тьме сияет!

Какое счастье было бы для глаз

Тебя увидеть ясным днём воочью,

Коль с наслажденьем в снах, за часом – час,

Разглядывают зыбкий образ ночью.

Пока мы врозь, мне дни темней ночей,

Во сне увижу – ночи дня светлей.

44

If the dull substance of my flesh were thought,

Injurious distance should not stop my way,

For then despite of space I would be brought,

From limits far remote, where thou dost stay.

No matter then although my foot did stand

Upon the farthest earth removed from thee,

For nimble thought can jump both sea and land

As soon as think the place where he would be.

But ah, thought kills me that I am not thought,

To leap large lengths of miles when thou art gone,

But that, so much of earth and water wrought,

I must attend time's leisure with my moan,

Receiving nought by elements so slow

But heavy tears, badges of either's woe.

44

Будь мыслью – плоть, любые расстоянья

Одолевал бы с лёгкостью мечты,

Пронзал пространства, движимый желаньем