Фернан Пинто - Странствия

Антонио де Фариа вместе со всеми окружавшими его пришел по справедливости в такой ужас от столь чудовищного преступления, что, не желая задавать ему больше вопросов, приказал убить его вместе с оставшимися в живых четырьмя пиратами и тела их выбросить в море.

О том, что еще произошло с Антонио де Фарией на этой реке Мадел, о столкновении его с местными жителями и о том, что было после того, как он вышел из реки

После того как пират и его сообщники получили по заслугам, была произведена опись товаров, находившихся на джонке; оказалось, что стоимость их доходит почти до сорока тысяч таэлей в шелках, атласах, штофных тканях, крученом шелке и мускусе, не говоря уже о множестве тонкого фарфора и тканей, которые пришлось сжечь вместе с джонкой, так как не было достаточного экипажа, чтобы управлять ею.

Этот славный подвиг привел китайцев в такой ужас, что они цепенели всякий раз, как слышали имя португальцев. Капитаны — владельцы джонок, находившихся в этом порту, полагая, что и с ними могут поступить таким же образом, решили поэтому собраться на совет, который они называют бишара, и на нем выбрали двух самых почтенных лиц, наиболее подходящих для возлагаемого на них поручения. Последних они направили в качестве послов к Антонио де Фарии, прося его, как повелителя морей, заверить их именем своей религии, что им не учинено будет никаких препятствий в отношении выхода из этого порта и совершения предположенных ими до конца муссонов плаваний и что за такое попечительство о них, его подданных и данниках, они, его рабы, обязуются немедленно выплатить ему, как их сюзерену, двадцать тысяч таэлей серебром.

Антонио де Фариа любезно принял послов и согласился выполнить их просьбу, подкрепив слова свои клятвой, что они могут быть спокойны под его покровительством и что ни один разбойник отныне не осмелится отнять у них что-либо из их товаров. Один из послов остался заложником, а другой отправился за серебром и вернулся через час, привезя с собой еще прекрасный подарок из драгоценных тканей, который Антонио де Фарии решили преподнести все капитаны.

Писать им охранные грамоты Антонио де Фариа посадил одного из своих мосо по имени Коста, назначив определенную цену за каждую бумагу: капитаны джонок должны были платить пять таэлей, а капитаны ванканов, лантеа и баркасов — по два.

И вышло так, что за тринадцать дней, что длилось писание этих грамот, мосо этот, со слов его завистников, заработал более четырех тысяч таэлей только звонкой монетой, не говоря о многих весьма ценных вещах, которые он получал в подарок, чтобы он выдал им поскорее бумагу. А написаны были грамоты по следующему образцу: «Ручаюсь словом своим некоде такому-то, что ему обеспечено безопасное плавание вдоль всего китайского побережья и что ему не будет учинено никаких притеснений со стороны моих соотечественников, если он, встречаясь с португальцами, будет обращаться с ними, как с братьями». Внизу он подписывался: Антонио де Фариа. Обязательства эти соблюдались всеми неукоснительно и с полной добросовестностью.

Отныне Антонио де Фариа так боялись по всему побережью, что даже сам шаэн острова Айнана, иначе говоря, вице-король острова, узнав об Антонио понаслышке, снарядил к нему посла с богатым подарком из жемчуга и золотых пес и написал ему письмо, в котором говорил, что был бы очень рад, если бы Фариа согласился поступить на службу к Сыну Солнца в качестве начальника его морских сил на побережье от Ламау {171} 171 Побережье Ламау — часть китайского побережья в районе Кантона. до Лиампо с жалованьем в десять тысяч таэлей в год, и если Антонио де Фариа будет ему верно служить, в чем шаэн не сомневается, по тем сведениям, которые дошли до него, то заверяет его, что через три года Антонио получит повышение и войдет в число сорока шаэнов империи и будет высшим судьей. Шаэн говорил ему также, что такие люди, как Фариа, если они верны своему правителю, становятся из шаэнов тутанами, которых всего двенадцать, и Сын Солнца, Венценосный Лев на Престоле Вселенной {172} 172 На Престоле Вселенной. — Китайцы называли свою империю Поднебесная, отождествляя ее, таким образом, со вселенной; отсюда престол китайского императора — престол Вселенной. , допускает их до своего ложа и стола, словно это члены, пришедшие к его, Сына Солнца, телу, дабы служить ему украшением и выполнять его волю, и что таким тутанам положено вознаграждение в сто тысяч таэлей.

Антонио де Фариа ответил, что весьма благодарен за предложение, но весьма учтиво, пользуясь принятыми у них оборотами речи, отклонил его, говоря, что не считает себя достойным почетных должностей, которые ему предлагают, однако готов, если только его об этом попросят тутаны Пекина, служить их императору безвозмездно.

После этого, выйдя из помянутого порта Мадел, где он простоял четырнадцать дней, Антонио де Фариа снова продолжал свой путь вдоль побережья залива, стараясь что-либо разузнать о Коже Асене, поскольку главной целью все время оставалось его найти, как об этом прежде уже было сказано, и ничего другого у него не было на уме, как искать его повсюду, и эта забота преследовала его денно и нощно.

Поэтому-то, полагая, что он может натолкнуться на него в этом заливе, он, испытывая множество трудов и не раз рискуя своей жизнью, задержался в нем больше, чем на шесть месяцев, к концу которых прибыл в некий весьма великолепный город под названием Куангепару, изобилующий множеством весьма богатых зданий и храмов, и простоял в его порту целый день и следующую ночь, всем видом своим стараясь не отличаться от купца и мирно приобретая товары, которые ему доставляли на судно. Город этот, по подсчетам некоторых, имел более пятнадцати тысяч очагов, а поэтому, как только наступило утро, Антонио де Фариа снялся с якоря, не обратив на себя ни малейшего внимания местных жителей, и, несмотря на противный ветер, продолжал свое плавание, так что за двенадцать дней завершил обход как южного, так и северного побережья этого залива, нигде не обнаружив ничего, чем мог бы поживиться.

На побережье этом встречались небольшие поселенья от двухсот до пятисот домов; некоторые из них были обнесены кирпичными стенками, но с помощью каких-нибудь трех десятков добрых солдат ими можно было легко овладеть, так как народ здесь хилого сложения и не имеет иного оружия, кроме отравленных палок, порой коротких мечей, а также щитов из сосновых досок, выкрашенных в красный и черный цвета. Между тем климат здешних мест и плодородие их наилучшие, которые только можно себе представить, и такого достатка я еще нигде не видал: мы были поражены количеством крупного рогатого скота, столь великим, что не было возможности его сосчитать; обширными равнинами, покрытыми пшеницей, рисом, ячменем и просом, равно как и огородами с самыми разнообразными овощами. Местами виднелись огромные каштановые рощи, сосновые боры и заросли анжелиновых деревьев, как в Индии, из которых можно было бы построить бесчисленное количество кораблей. А по словам иных купцов, с которыми говорил Антонио де Фариа, в стране этой много меди, серебра, олова, селитры и серы, а также огромные пространства плодородной земли, не используемой слабосильными жителями. Если бы всем этим владели мы, то, верно, имели бы куда больший прибыток, чем ныне за грехи наши извлекаем из Индии.