Лопе де Вега - Том 1

Вот куда завел меня ты!..

Я не виноват, синьор!

На меня навлек позор
Ты, мой горе-провожатый!

Дайте только повеленье —
Двери высажу я враз.

Экий срам!..

Конечно, вас
Ввел Рикардо в заблужденье.
Но, синьор, когда желает
Знать монарх, что говорится
Про него в его столице,
Он дворец свой оставляет,
От льстецов бежит пустых
И, гуляя до рассвета,
Слушает, переодетый,
Мненья подданных своих.
Был таков обычай многих
Государей легендарных.

Нет — правителей бездарных
И мыслителей убогих!
Ибо нет у грязной черни,—
Что ни говори мне ты,—
Ни ума, ни широты,
И ошибки нет безмерней,
Чем считать судьей своим
Жалкий сброд, чей взгляд на вещи,
В коем смысл ты видишь вещий,
С разумом несовместим.
Чуть завистник недовольный
Пустит вздорный слух украдкой,
Как народ, на сплетни падкий,
Верит выдумке крамольной
И — хоть, во дворцы не вхожий,
Неспособен он понять,
Чем живет и дышит знать,—
Нас чернит, как только может.
Да, считал я брак обузой,
Много лет кутил, чудачил
И наследником назначил
Плод греховного союза.
Но теперь, когда честь честью
Я избрал Кассандру в жены
И за нею отряженный
Сын мой с ней вернется вместе,
То, что было, канет в Лету [167].

Брак ваш все загладит скоро.

Чтоб развеселить синьора,
Подойдем под дверь вот эту.

Пение?

Ну да.

А тут
Кто живет?

Один поэт,
Автор пьес.

Которым нет
Равных.

Хорошо поют.
Так же ль пьесы хороши?

Тут все дело в точке зренья:
Враг бранит их без зазренья,
Друг их хвалит от души.

Полагать, что нет меж ними
Неудачных, — просто глупо.

Залы лучшие и труппы,
Феб, найми на наше имя.
Я желаю знать заране,
Что на торжествах венчальных
Не покажут пьес банальных.

Те, что вкус изящный ранят,
Запретить я не премину.

Тс-с!

Заговорила дама.

Что за пыл! Какая гамма!
Узнаю я Андрелину.

Память! Я прошу пощады!
Не терзай меня рассказом
О былом, жестокий разум,
Ибо прежняя отрада
Мне страшней, чем муки ада,
И я ищу забвенья день и ночь,
А вы, чтоб мне помочь,
О прошлом счастье без конца твердите
И рану в сердце пуще бередите.

Голос сладостный!

И звучный!

Хоть приятно ей внимать,
Я пойду, пожалуй, спать.

В десять-то часов?

Мне скучно.

Дар ее не оценить —
Грех.

Боюсь, писака мерзкий
Вставил в пьесу выпад дерзкий.

Против вас? Не может быть.

Не забудь, Рикардо: драма
Стала зеркалом, в котором
Предстают пред нашим взором
Трус, герой, девица, дама,
Вор, судья, дурак, мудрец,
Мальчик, старец, принц и нищий.
В ней себе невольно ищем
Мы пример и образец;
В ней живописуют нравы
К нашему стыду иль славе,
Дело примешав к забаве,
К грустной правде — смех лукавый.
Слишком много дерзких слов
Первая из дам сказала,
Чтоб хотел я все сначала
От второй услышать вновь.
Забываешь ты напрасно,
Что внимать отнюдь не склонны
Обладатели короны
Горьким истинам бесстрастно.

Что с вами, граф? Вас кто-то подменил:
Вы медлите чуть не у каждой ивы,
Хоть от природы и нетерпеливы.

Тоскую я. Угас мой прежний пыл.
Делам посольским у меня нет сил
Отдаться с должным рвеньем.
От свиты ухожу я с раздраженьем
И, мрачных мыслей полн,
В тени деревьев, вдоль пустынных волн
Реки, над сонным зеркалом которой
Зеленая листва
От ветерка колышется едва,
Брожу один, отчаяньем томимый
При мысли нестерпимой,
Что мой отец женился и лишен
Тем самым я надежд и прав на трон.
Я, как и подобает, весел с виду,
Но скрыл в душе смертельную обиду
И в Мантую прибыть не тороплюсь,
Затем что я боюсь,
Как яда, встречи с мачехой немилой.

Отец ваш, чью распущенность клеймила
Молва в Ферраре и в чужих краях,
Почувствовал, что при его годах
Пора остепениться
И что вернейший путь к тому — жениться.
Коня таких кровей,
Что был он мастью лебедя белей,
И грива до земли свисала,
В дар получил от одного вассала,
Как хроники гласят,
Король французский много лет назад.
К несчастью, конь был норовом упрямый,
Не признавал седла,
Как если бы природа создала
Его по образцу прекрасной дамы:
Родясь красавцем, стал он гордецом,
И усидеть на нем
Не мог наездник самый искушенный.
Тогда коня велел король взбешенный
Силком стащить на дно большого рва,
Где содержали исполина-льва.
Чуть хищник на коня воззрился с рыком,
Как в ужасе великом
Затрепетал тот с головы до ног,
На нем встал дыбом каждый волосок,
И, словно сферой белой
Из острых пик-щетинок, стало тело,
И с каждой, леденя
Внезапно присмиревшего коня,
Пот наземь падал градом
Под лютым львиным взглядом,
И сделался скакун таким ручным,
Что даже карлик справился бы с ним.
С тех пор держались с ним запанибрата
Не то что конюхи, а поварята [168].

Так был беспутен мой отец всегда,
Что на него есть лишь одна узда —
Святые узы брака.
Я это знаю и жалеть, однако,
Об этом мне приходится, Батин.
Да, самый непокорный из мужчин,
Как конь пред львом, смиряется мгновенно
Пред женщиною, и храбрец надменный
Обуздывает свой свирепый нрав,
Взволнованно прижав
К себе новорожденного ребенка,
Который треплет крохотной ручонкой
За бороду его.
Муж на жену и сына своего
Нежней, чем пахарь на хлеба, взирает,
И в нем наклонность к блуду умирает.
Но мне ль довольным быть, что мой отец
Отрекся наконец
От прошлых заблуждений?
Мне не видать родительских владений:
Я, жалкий конюх, чтоб смирить коня,
Льва привезу, а лев пожрет меня.