Томас Мэлори - Смерть Артура

И вот в таком-то виде, как повествует Французская Книга, сэр Ланселот отправился из замка Веселой Стражи в Карлайль. Он проследовал через весь город в замок, так что все жители могли его видеть. И было там по пути их немало плачущих глаз. Приехав, спешился сэр Ланселот и отдал коня, снял с седла королеву и повел ее туда, где король Артур восседал на своем месте; перед ним же сидел сэр Гавейн и еще многие великие лорды. Увидел сэр Ланселот короля и сэра Гавейна, подвел он королеву за руку, и преклонили они оба перед королем колени. И знайте, многие мужественные рыцари, вместе с королем Артуром, плакали при этом так горько, словно все их родичи до последнего лежали перед ними мертвые!

А король сидел неподвижно, не произнося ни слова. Поглядел в лицо ему сэр Ланселот и встал во весь рост, поднял и королеву с колен, и так сказал он по-рыцарски:

– Мой грознейший из королей, вы видите, что по повелению римского папы и вашему я привез вам госпожу мою королеву, как того требует право. Но если есть здесь, кроме вашего величества, хоть один рыцарь, высокого ли звания и рождения или низкого, все равно, который осмелится отрицать, что она верна вам и чиста, то я, сэр Ланселот Озерный, с оружием в руках против него докажу, что она – ваша верная супруга.

Но вы, сэр, послушали лжецов, и это породило великую распрю между мною и вами. Ведь было время, господин мой Артур, когда вы были довольны мною за то, что я защищал госпожу мою, вашу королеву, и вам отлично ведомо, о благороднейший из королей, что она не раз и прежде подвергалась великим опасностям. А раз в прежние времена вы были довольны, когда я за нее сражался, то тем паче, казалось мне, я должен был спасти ее от костра, который грозил ей из-за меня.

Те же, кто передавали вам все эти рассказы, были лжецами, и им досталось по заслугам; ибо, всего вернее, не будь могущество Божие на моей стороне, мне бы не выстоять одному против четырнадцати рыцарей. К тому же они были вооружены и знали, на что шли, я же был безоружен и застигнут врасплох, ведь я был зван к госпоже моей, вашей королеве, а для чего, я не знал, но едва только переступил порог королевиных покоев, как тотчас же сэр Агравейн и сэр Мордред стали кричать мне из-за двери и называть меня изменником и трусом.

– Клянусь, они называли тебя правильно! – воскликнул сэр Гавейн.

– Господин мой сэр Гавейн, – сказал сэр Ланселот, – в той схватке им не удалось выказать себя ни правыми, ни сильнейшими.

– Ну, ну, сэр Ланселот, – сказал король, – я не давал вам причины поступать со мною так, как вы поступили, ибо вы и ваша родня были у меня в чести большей, чем другие рыцари.

– Мой господин, – отвечал сэр Ланселот, – не прогневайтесь, но ведь я и мои сородичи не однажды сослужили вам лучшую службу, нежели другие рыцари; и всякий раз, как вам приходилось тяжко, я избавлял вас от всевозможных опасностей; я всегда по мере сил моих рад был оказать услугу вам и господину моему сэру Гавейну. И в поединках, и на турнирах, и в сраженьях, пеший и конный, я много раз повсюду спасал вас и вас, господин мой сэр Гавейн, и еще многих ваших рыцарей.

– И сейчас я смело скажу, – продолжал сэр Ланселот, – да будет вам всем ведомо, что еще ни разу не встретил я такого рыцаря, который мог бы против меня выстоять в честном бою до последнего. Помилуй меня Господь! С какими бы славными рыцарями мне ни приходилось сражаться, будь то даже сэр Тристрам или сэр Ламорак, я никогда не бился из всех моих сил, ибо щадил их, догадываясь, кто они. И я беру Бога в свидетели, никогда я не питал зла и зависти к добрым рыцарям, добывающим себе славу в поединках, и всегда был рад, если мне встречался рыцарь, хоть недолго могший выстоять против меня, в пешем ли бою или в конном. Только вот, пожалуй, сэр Карадос из Башни Слез, он был боец превосходнейший и муж силы превеликой, и кому и знать это, сэр Гавейн, как не вам, ведь того нельзя не почитать превосходным бойцом, кто великой мощью своею стащил вас с коня, положил поперек своего седла и прикрутил веревками к луке. И в тот раз, господин мой сэр Гавейн, я вас спас и убил его у вас на глазах. А в другой раз я повстречал брата вашего сэра Гахериса и сэра Тарквина, который вез его перед собою, связанного по рукам и ногам. И тогда я спас вашего брата и убил сэра Тарквина и к тому же вызволил из заточения еще шестьдесят четыре рыцаря господина моего короля Артура. И потому говорю теперь, – сказал сэр Ланселот, – что никогда не встречал столь могучих рыцарей и столь искусных бойцов, как сэр Карадос и сэр Тарквин, ибо с ними обоими я бился в полную мою силу. И потому также думается мне, – сказал сэр Ланселот сэру Гавейну, – что и вам не должно об этом забывать. Ибо если я склоню к доброму расположению вас, то, с помощью Божией, я добьюсь и милости господина моего короля Артура.

– Сэр, король пусть решает, как ему угодно, – отвечал сэр Гавейн, – но знай, сэр Ланселот, между мною и тобой никогда не будет мира, покуда мы живем на свете, ибо ты убил трех моих братьев. И двоих из них ты убил предательски и безжалостно, ибо они были безоружны, да и никогда бы не подняли против тебя оружия.

– Сэр, видит Бог, я желал бы, чтобы они были в доспехах, – сказал сэр Ланселот, – ибо тогда они были бы сейчас живы. Что до сэра Гарета, то никого из своих кровных родичей я так не любил, как его, и покуда жив я, – сказал сэр Ланселот, – я буду оплакивать смерть сэра Гарета, и вовсе не из страха перед вами, но по многим другим причинам, причиняющим печаль мою. Одна из них та, что я сам посвятил его в рыцари; вторая причина – что, я знаю, он любил меня более, нежели кого-либо еще из рыцарей; а третья – что он был благороден и верен, любезен и учтив и нравом весьма добр. Четвертая же причина в том, что я сразу же понял, услышав о смерти сэра Гарета, что мне никогда уже больше не пользоваться вашею, господин мой сэр Гавейн, любовью, но лишь вражда вечная будет между нами. И также я понял, что вы склоните господина моего короля Артура на вечную и смертельную со мною вражду. Но, клянусь моей рыцарской честью и как есть Иисус мне защитник, я не убивал ни сэра Гарета, ни брата его моею волею, но увы! – на беду явились они в тот день без доспехов! Но вот что я предложу вам, – сказал сэр Ланселот, – если угодно будет королю и вам, господин мой сэр Гавейн: я выйду из Сандуича босой и в одной рубахе и отправлюсь в путь, и через каждые десять миль буду основывать и закладывать святые обители, какого ордена вы мне назначите, и часовни, чтобы в них день и ночь пели и читали молитвы, в особенности же по сэру Гарету и по сэру Гахерису. И это я сделаю на всем пути от Сандуича до Карлайля, и каждой обители придам довольно имущества и добра. И покуда останется у меня хоть какое-то имение на земле, ни один из этих Божьих домов не будет испытывать недостатка ни в чем, что потребно для устройства, содержания и кормления святых обителей. И это будет дань во спасение их душ достойнее и святее и Богу угоднее, нежели когда вы, мой благороднейший король, и вы, сэр Гавейн, идете на меня войной, ибо этим вы ничего не добьетесь.