Себастиан Брант - Брант Корабль дураков; Эразм Похвала глупости Разговоры запросто; Письма темных людей; Гуттен Диалоги

Сир.Больше, чем хотелось бы.

Рабин.Да смотри ничего не забудь.

Сир.Хорошо, если половину упомню.

Рабин.Ты еще здесь, медлитель? Другой бы на твоем месте уже вернулся!

Сир.Кто может справиться один с такою уймою дел? Я проводи, я и встреть. Я ему и за метельщика, и за горшконоса, и за скорохода, и за штопальщика, и за виночерпия, и за книгоношу, и за счетовода, и за мальчика на побегушках, и даже за цепного пса! А теперь надо стать еще и поваром — иначе он скажет, что у меня слишком много досуга.

Сильвий. Иоганн

Сильвий.Почему ты бежишь сломя голову, Иоганн?

Иоганн.Шкуру свою спасаю, как говорится.

Сильвий.При чем здесь шкура?

Иоганн.А при том, что если я не поспею вовремя, — пока еще не прочли список, — с меня не одну, а семь шкур спустят.

Сильвий.Ну, тогда тебе не о чем тревожиться. Пятый час едва миновал. Взгляни на часы: стрелки еще не коснулись отметки между пятым и шестым.

Иоганн.Не очень-то я верю часам — врут они постоянно.

Сильвий.Хорошо, поверь мне: я слышал голос колокола.

Иоганн.И что же он говорил?

Сильвий.Пробил пять.

Иоганн.Но есть и еще причина для страха. Надо прочитать на память вчерашний урок, очень длинный, а я едва ли сумею.

Сильвий.Эта опасность не твоя, а общая. Я тоже помню урок неважно.

Иоганн.А ведь ты знаешь, какой свирепый у нас учитель. Он бы каждую провинность карал смертью. Так отхлещет, словно бы зады наши обтянуты бычьею кожей.

Сильвий.Но его не будет в школе.

Иоганн.А кого он оставил вместо себя?

Сильвий.Корнелия.

Иоганн.Этого косоглазого? Бедные наши ягодицы! Он до того драчлив, что и самого Орбилия посрамит {423} .

Сильвий.Да, правда, и я часто молюсь, чтоб у него рука отнялась.

Иоганн.Это нехорошо — проклинать учителя. Скорее самим надо остерегаться, чтобы не попасть в лапы к тирану.

Сильвий.Давай почитаем друг другу. Один будет говорить, другой — следить по книге.

Иоганн.Прекрасная мысль!

Сильвий.Успокойся, соберись с духом. Страх отшибает память.

Иоганн.Я бы легко стряхнул с себя робость, да ведь опасность какая! В этакой крайности кто сохранит присутствие духа?

Сильвий.Конечно. Но все же рискуем мы не головою, а как раз противоположною частью.

Корнелий. Андрей

Корнелий.Водить пером ты умеешь, но у тебя бумага протекает: влажновата она, вот чернила и расплываются.

Андрей.Пожалуйста, очини мне это перо.

Корнелий.Ножа перочинного нет.

Андрей.Вот, возьми.

Корнелий.Да он совсем иступился.

Андрей.На тебе точильный камушек.

Корнелий.Как ты любишь писать — чтоб острие потверже было или помягче?

Андрей.Примеряй по своей руке.

Корнелий.Мне нравится помягче.

Андрей.Пожалуйста, напиши мне все буквы по порядку.

Корнелий.Греческие или латинские?

Андрей.Сперва попробую списать латинские.

Корнелий.Ладно. Давай бумагу.

Андрей.Бери.

Корнелий.Но у меня чернила слишком жидкие, оттого что воду часто подливал.

Андрей.А у меня листок совсем высох.

Корнелий.Ну, так высморкайся на него, а если хочешь — пописай.

Андрей.Нет, нет, я сейчас у кого-нибудь попрошу.

Корнелий.Лучше иметь дома свое, чем просить об одолжении.

Андрей.Что такое школьник без пера и чернил?

Корнелий.То же, что воин без меча и щита.

Андрей.Эх, были бы у меня пальцы такие же проворные!.. А то я не поспеваю за учителем, когда он диктует.

Корнелий.Главное — это чтобы писать хорошо, а уж потом — чтобы скоро. Если достаточно хорошо, — значит, и достаточно быстро.

Андрей.Отлично сказано. Только песенку эту — насчет «хорошо» и «скоро» — ты спой учителю за диктовкою.

Памфил. Мария

Памфил.Здравствуй, жестокая, здравствуй, железная, здравствуй, адамантовая!

Мария.Здравствуй и ты, Памфил, — столько раз, сколько сам пожелаешь, и под каким угодно именем. А вот мое имя ты, кажется, позабыл. Меня зовут Марией.

Памфил.А надо бы зваться Марсией.

Мария.Это еще почему, скажите на милость! Что общего у меня с Марсом?

Памфил.А то, что и Марсу убийство в забаву, и тебе тоже. Только ты еще бессердечнее: губишь всех подряд, даже людей, которые тебя любят.

Мария.Вот тебе и раз! Да где они, эти груды трупов? Где кровь убитых?

Памфил.Один бездыханный труп и сейчас перед тобою: взгляни-ка на меня.

Мария.Что я слышу? Мертвый разговаривает и ходит? О, если бы страшнее тебя привидений мне не суждено было встретить на моем веку!

Памфил.Ты еще шутишь, а между тем отнимаешь у несчастного жизнь, и куда более жестоко, чем если бы пронзила его копьем. Увы, я весь истерзан долгою пыткой.

Мария.Эй, призрак, отвечай, сколько беременных выкинули от страха, повстречавшись с тобою?

Памфил.Разве бледность моя не свидетельствует, что я мертвее загробной тени?

Мария.Но твоя бледность цвета левкоя. Ты такой же бледный, как поспевшая вишня или виноград, налившийся багровым соком.

Памфил.Как бесстыдно насмехаешься ты над несчастным!

Мария.Если мне не хочешь верить, поглядись в зеркало.

Памфил.Не надо мне другого зеркала: то, в которое я смотрюсь, — по-моему, самое ясное, яснее не сыщешь.

Мария.О чем ты толкуешь?

Памфил.О твоих глазах.

Мария.Остер, как всегда! Но как ты докажешь, что ты мертвец? Разве тени едят?

Памфил.Едят, да только вкуса не чувствуют. Вот и я так же точно.

Мария.Чем же они питаются?

Памфил.Мальвою, пореем да волчьими бобами.

Мария.Но ведь ты и от каплунов, и от куропаток не отказываешься?

Памфил.Да, но радости моему нёбу они доставляют не больше, чем если бы я жевал мальву или свеклу без перца, вина и уксуса.

Мария.И за всем тем такой толстячок? Ах ты, бедняга! А разве мертвые разговаривают?

Памфил.Так, как я, — чуть слышным голосом.

Мария.Но когда ты недавно поносил своего соперника, слышно было совсем недурно. Но скажи, пожалуйста, разве тени разгуливают взад-вперед, одеваются, спят?

Памфил.И даже не в одиночестве, а друг с дружкой, только на особый лад.