Себастиан Брант - Брант Корабль дураков; Эразм Похвала глупости Разговоры запросто; Письма темных людей; Гуттен Диалоги

Полигам.С возчиками никак не сговоримся.

Евсевий.Да, у этих людей нрав нелегкий. А хотите, проведем их?

Полигам.Конечно, если возможно.

Евсевий.Прикинемся, будто сейчас все уйдем пешком.

Полигам.Скорее они поверят, что раки полетят, чем нам, старикам, будто мы пустимся пешие в такой долгий путь.

Гликион.Хотите послушать верное предложение?

Полигам.Еще бы!

Гликион.Сейчас они пьют, и чем дольше будут пить, тем больше риска, что где-нибудь по дороге вывалят нас в грязь.

Полигам.Если желаешь нанять трезвого возчика, надо прийти чуть свет.

Гликион.Чтобы поскорее добраться до Антверпена, сговорим-ка для нас четверых целую повозку. Расход, я думаю, не такой уже страшный. А что потеряем в деньгах, выгадаем в удобствах: будем сидеть свободнее и за общею беседою очень приятно скоротаем время.

Полигам.Гликион правильно советует; добрый попутчик сокращает путь. Да и разговор пойдет откровеннее, почти по греческой пословице {453} , с одною лишь разницей: говорить будем не с воза, а на возу.

Гликион.Уговорился, садитесь. Ах, какая радость, какое удовольствие — после такой долгой разлуки снова довелось свидеться со старыми и самыми близкими когда-то приятелями!

Евсевий.И мне чудится, будто я снова помолодел.

Полигам.Сколько лет прошло, как мы вместе жили в Париже?

Евсевий.Если я не сбился со счета, не меньше сорока двух.

Пампир.Тогда мы все выглядели ровесниками.

Евсевий.Да мы примерно и были в одних годах, а если и была разница, то самая незначительная.

Пампир.А теперь какое различие! Гликион совсем не состарился, зато Полигама можно принять за его дедушку!

Евсевий.Да, так оно и есть. В чем же дело?

Пампир.В чем дело? Либо один остановил колесницу и стоял на месте, либо другой вырвался далеко вперед.

Евсевий.Ну нет, — как бы люди ни медлили, годы бегут без остановки.

Полигам.Скажи по совести, Гликион, сколько лет у тебя за плечами?

Гликион.Больше, чем дукатов в кошельке.

Полигам.Сколько все-таки?

Гликион.Шестьдесят шесть.

Евсевий.Поистине Τίθωνοῦ γῆρας [162] {454} , как говорится!

Полигам.Но какими же средствами ты задержал старость? Ни седины нет, ни морщин, глаза блестят, все зубы целы, лицо свежее, тело как налитое!

Гликион.Я открою свои средства, но при одном условии — чтобы и ты открыл свои, которыми пришпорил старость.

Полигам.Хорошо, согласен. Итак, из Парижа ты куда направился?

Гликион.Прямо на родину. С год побездельничал, а после задумался, какой образ жизни для себя избрать. От этого выбора, я уверен, зависит очень многое. И вот я приглядывался, что приносит людям удачу, а что нет.

Полигам.Сколько в тебе разума оказалось — прямо удивительно! Ведь в Париже не было никого ветренее тебя.

Гликион.Тогда возраст позволял. И вдобавок, мой дорогой, не без чужой помощи принялся я дома за дела.

Полигам.То-то я подивился.

Гликион.Прежде чем к чему бы то ни было приступить, я советовался с одним из наших горожан, человеком пожилым и многоопытным, безупречно честным, по единодушному свидетельству всего города, а по моему мнению — и на редкость счастливым.

Полигам.Умница!

Гликион.По его совету я женился.

Полигам.Взял с хорошим приданым?

Гликион.Нет, не очень богатую и в точности по пословице — τήν ϰατ’έμαυτόν: [163]я тоже был небогат. Все вышло как раз так, как мне хотелось.

Полигам.Сколько лет тебе было?

Гликион.Около двадцати двух.

Полигам.Счастливец!

Гликион.Не думай, однако ж, будто я целиком в долгу у счастливого случая.

Полигам.То есть как?

Гликион.Сейчас объясню. Другие, кого полюбят, ту и выберут, а я сперва выбрал по здравому размышлению, а потом уж полюбил, да и женился не ради удовольствия, а ради потомства. Жили мы с нею душа в душу, но прожили лет восемь, не больше.

Полигам.И ты остался бобылем?

Гликион.Какой там — с четверкою ребятишек: двое сыновей и две дочери.

Полигам.Исполняешь ли какую-нибудь должность или в общих делах не участвуешь?

Гликион.Общественная должность у меня есть. Могла быть и поважнее, но я выбрал такую, чтобы придавала мне весу лишь настолько, насколько необходимо, зато и хлопот бы доставляла как можно меньше. Таким образом, никто не может меня упрекнуть, что я живу только для себя; а случается, что и помощь могу оказать друзьям. Этим я довольствуюсь и ничего большего никогда не искал. А должность свою всегда исправлял так, чтобы прибавить ей весу и значения. На мой взгляд, это куда пристойнее, чем придавать себе весу за счет высокой должности.

Евсевий.Совершенно справедливо!

Гликион.Так я и состарился среди своих земляков, окруженный общею любовью.

Евсевий.Это до крайности трудно, если только не попусту сказано: «У кого нет врагов, у того и друга быть не может». И еще: «Зависть — всегдашняя спутница удачи».

Гликион.Зависть обычно сопутствует крупной удаче, умеренность всегда в безопасности. И потом, я постоянно заботился, чтобы моя выгода не была следствием чужой невыгоды. Я всегда ценил то, что греки называют άπραξίαν [164]. Никогда не вмешивался ни в какие хлопоты, но особенно сторонился таких, которые нельзя было принять на себя без обиды для многих, И если нужно помочь другу, я помогаю так, чтобы никто по этой причине не сделался моим недругом. А если возникнет вражда, я либо утишаю ее извинениями, либо гашу услугами, либо делаю вид, что ничего не замечаю, и жду, пока она сама захиреет. От спора всегда уклоняюсь: если случается спор, предпочитаю жертвовать имуществом, но не дружбою. И вообще играю роль некоего Митиона-Миролюбца {455} : никого не браню, всем улыбаюсь, всех ласково приветствую, ничьим намерениям не противоречу, ничьих правил или поступков не осуждаю, ни перед кем не чванюсь, согласен, что каждому всего краше свое. Что хочу сохранить в молчании, того не доверяю никому. В чужие тайны проникнуть не стараюсь, а если что узнаю случайно, никогда не выболтаю. Об отсутствующих либо молчу, либо говорю дружелюбно и вежливо: б ольшая часть раздоров между людьми рождается от невоздержности на язык. Чужих ссор не возбуждаю и не раздуваю, но, если только открывается случай, мирю врагов или хотя бы смягчаю их вражду. Такими приемами я до сих пор избегал ненависти сограждан и поддерживал их благоволение.