Средневековая литература - Фламенка

1570

Узрел достоинств средоточье:
Красив, умен и храбр был он.
Авессалом и Соломон [85],
Стань существом они одним,
Сравниться не могли бы с ним.
Парис и Гектор и Улисс [86],
Когда б втроем в одно слились,
Не стали б вровень все ж ему
По доблести, красе, уму.
Чтоб описать столь превосходных

1580

Людей, и слов-то нет пригодных.
Но хоть частично, как умею,
Исполню эту я затею.
Златые локоны волнисты,
Чело высоко, бело, чисто;
Густы, изогнуты, черны
С разлетом брови и длинны;
Глаза смеющиеся серы;
Изящно вырезанный, в меру
Длинен и тонок нос прямой

1590

И с арбалетной схож лукой;
Лицо округло, краски живы.
Средь майских роз, как ни красивы,
Таких и самых свежих нет,
Чтоб этот повторили цвет,
Где белое смешалось с алым
В подборе, прежде небывалом.
А уши розовые, лепки
Искусной, и крупны, и крепки;
Прекрасен также рот точеный,

1600

Во все, что произнес, влюбленный;
Во рту белеют зубы ровно,
Все из слоновой кости словно;
Чуть-чуть раздвоен подбородок,
Став лишь милей, – но контур четок;
Прямая шея – сгусток силы,
Не выперты в ней кость иль жилы;
В плечах широких мощь – они
На вид атласовым [87]сродни,
Предплечий мышцы не малы

1610

Отнюдь, но плотны и круглы;
Ладони тверды, и суставы
У длинных пальцев не костлявы;
Грудь широка и узок стан;
В ногах не сыщется изъян:
Хоть бедра мощны, но не тяжки,
И стройны выпуклые ляжки;
Коленки плоски; все в порядке
И с икрами: продолги, гладки;
Ступня крута, подъем высок -

1620

Его догнать никто не мог!
Тот, кто теперь знаком вам ближе
Со слов моих, учась в Париже,
Все семь искусств [88]там превзошел,
И сам сколько угодно школ
Открыть бы мог по всей стране.
Читать и петь он наравне
Мог в церкви с братьей клерикальной.
Домерг, учитель фехтовальный,
Так научил его колоть,

1630

Что видел он, где шпаге плоть
Открыта, за любой защитой.
Красивый столь и родовитый,
Прямой и умный человек
Никем не видан был вовек.
Семь футов рост, плюс до руки
Два фута, встань он на носки,
Чтобы на стенах место для
Свечи найти иль фитиля.
В семнадцать лет и день всего

1640

Он – рыцарь. Посвятив его,
В дар герцог, дядя, от щедрот
Дал ливров тысячу семьсот;
Король дал столько ж; такова
И доля графа де Блуа [89];
Тысячу триста – брат; в подарок
Дал император тыщу марок;
Кузен, король английский, дал
Тысячу фунтов. Капитал
Без опасений был положен

1650

На ренту, где доход надежен.
Неверскому Раулю [90]братом
Он приходился и был взят им
В круг, где ему был каждый рад.
Каких ни делает он трат:
На посещение дворов ли,
Иль на служенье – в том торговли
В помине нет. Коль дар обещан
И не дан – тягостная вещь он.
Кто дар задерживать горазд,

1660

Ни даст, как должно, ни продаст.
Дар в срок же славен и ценой,
И благодарностью двойной.
Так – дар, что был одним сперва,
Теперь идет один за два,
И сводит радость от даренья
На нет всю тягостность прошенья.
Зато и дар, что даст Гильем,
Всем столь приятен, ибо тем,
Что прежде просьбы дан, хорош он,

1670

В предвиденье ее предложен.
К себе располагал он всех,
Все верили в его успех:
Маркизы, графы, короли.
Того несчастным бы сочли,
Кто не пленен им – пусть его
Не знал бы, в дар бы ничего
Не получил, но слышал верный
О нем рассказ. Нет соразмерной
Хвалы тому, как он ведет

1680

Себя. Не описать за год
Всех за день им свершенных дел.
Сколь благ и сладостен удел
Дам, что беседу с вам вели
И восхищаться им могли.
Рожденный под звездой счастливой,
В компании славолюбивой
Турнирный захватив трофей -
Пленив бойцов, забрав коней, -
Все раздает он или тратит.

1690

Любой, кого копьем он хватит,
Оказывался на земле.
Противника, держась в седле,
Он поднимал одной рукою
И, коль хотел, возил с собою.
При нем ни жезлов, ни булав,
Но падал, слова не сказав.
Без чувства тот, кому тяжелый
Удар нанес рукой он голой.

1700

Любил он блеск турнирных дней,
Дам, игры, птиц, собак, коней,
Друзей и всякую забаву,
Что людям доблестным по нраву.
Стать лучше, если взял он всем,
Ему нельзя. Итак, Гильем
Неверский [91]прозывался он.
Что до дескортов, лэ, кансон,
Сирвент и прочих песен, фору
Он мог любому дать жонглеру.
Сам Даниэль [92], при всем уменье

1710

Своем, с ним не идет в сравненье.
Как постоялец – нарасхват
Он шел, давая сверх доплат
К счетам раздутым при отъезде.
Был о его прибытье вести
Хозяин рад, придать спеша
Блеск дому: ждал он барыша.
Безвестный ли, иль знаменитый
Жонглер, быв под его защитой,
Не голодал, не холодал.

1720

У многих он любовь снискал,
Даря им лошадей иль платье.
Сродни подобные занятья
Сеньору д'Альга [93], чьи старанья
Найти б должны были признанье,
Будь справедливость здесь в ходу:
По доброй воле людям мзду
Дает он часто и с лихвой:
Известно мне, что годовой
Доход он за день раздает,

1730

И дней таких по сотне в год.
Начав хвалить его за это -
Хотя любить эн Бернадета
Ему побольше не мешало б,
Притом, что от того нет жалоб, -
Для остального б рисковал
Я нужных не найти похвал.
Но о Гильеме речь: он бога
И слуг его любил премного,
Мирян и клир. Все шли гурьбой

1740

К нему в гостиницу: любой
Не как в приюте получал
Лишь хлеб и воду – он встречал,
Одежды пышные даруя
И лошадей в роскошной сбруе;
Давал им средства на дары
Другим и для любой игры,
Три месяца мог длиться отдых,
Молчал хозяин о расходах,
Уверенный, что все затраты

1750

Дождутся нескупой оплаты,
Когда на родину вернут
Турнирный зов иль бранный труд
Гильема, верх куртуазии,
В ком свойства так сошлись благие,
Что их на тысячу дели,
Всех безупречными б сочли.
Он ум имел столь благородный
И для ученья столь пригодный,
Что как наука ни трудна

1760

Была, ему легка она.
В любовь еще не вовлечен,
О ней не знал всей правды он.
Верней, он знал о ней по слухам.
И вот, прочтя единым духом
Писателей, осведомленных
О поведении влюбленных,
Он понял с самого начала,
Что если юности пристала
Любовь, то, значит, и ему.