Филипп Матышак - Греческие и римские мифы. От Трои и Гомера до Пандоры и «Аватара» [litres]

Обезумевшие менады разрывают несчастного на куски (слева) в присутствии Диониса

Обряды этого бога настолько растревожили римлян, что в республике началась настоящая моральная паника: сотни подозреваемых в участии в «оргиях» Вакха были арестованы, изрядную их часть казнили. Даже в позднейшую эпоху, когда праздники Диониса стали частью обыденной жизни в древних городах, не все соглашались включать этого бога в олимпийский пантеон, и во многих дошедших до нас «канонических» списках его нет.

Дионис (Вакх) был нераздельно связан с вином, особенно с вызываемым им опьянением. Первого человека, которого Дионис научил делать вино, убили соседи, подумав, что он их отравил (недаром говорят про алкогольную интоксикацию, ведь алкоголь – это все-таки несильный яд, то есть токсин). Вне зависимости от того, что греки и римляне думали про Диониса, они не собирались от него отказываться, если вместе с тем следовало отказаться и от вина. Именно поэтому Дионис стал символом праздника, отречения от культурных норм и оправдания их нарушения. Но он также воплощал ничем не сдерживаемое безумие, бесконтрольную страсть. Тех, кто входил в состояние вакхического безумия, никогда прямо не называли сумасшедшими, однако Дионис все-таки мог наслать настоящее помешательство на своих обидчиков.

Символом Диониса был тирс – посох, обвитый виноградом и увенчанный сосновой шишкой [67]. На случай, если кто-то не увидел в нем фаллического символа (а праздники Диониса редко обходились без любовно вырезанных и анатомически точных фигурок фаллосов), заметим, что пару тирсу регулярно составлял соответствующий женский символ – винная чаша. Самого Диониса часто изображали верхом на леопарде или в колеснице, запряженной пантерами.

У Диониса – андрогин он или нет – было множество возлюбленных, в том числе Ариадна, которую он, согласно отдельным рассказам, взял к себе после того, как ее бросил Тесей [68]. Их сын, аргонавт Эвримедонт, дал имя месту [69], где произошла одна из главных битв греко-персидских войн.

Фигура пьянчужки Вакха больше привлекала художников, чем сложный образ Диониса, – в пример можно привести картину «Юный Вакх» (1505–1510) Джованни Беллини. Еще откровеннее в этом плане «Пьющий Вакх» (1623) Гвидо Рени. Тициан показывает более зрелую (во всех смыслах) версию персонажа в «Вакхе и Ариадне» (1520–1523).

Тициан изобразил Вакха выпрыгивающим из своей колесницы – его поразила любовь с первого взгляда

Каменная фигура Вакха была популярным украшением как древних, так и современных садов – хороший пример тому «Вакх» в санкт-петербургском Эрмитаже. А в 1909 году Жюль Массне даже посвятил богу целую оперу.

В греческом мире богов были десятки, а в римском – тысячи, но большинство из них, даже некоторые крупные римские (например, Янус, Митра и Исида [70]), не так уж часто фигурируют в мифах. Чаще всего встречаются те, о ком пойдет речь ниже.

Пан преследует козопаса (вазописец Пана)

Матерью Пана была нимфа Дриопа. Дриопу связывали романтические отношения со многими богами, в том числе и с Гермесом. От Гермеса у нее родился волосатый малыш с рожками и козлиными ногами. Нимфа пришла в такой ужас при виде странного ребенка, что с криком убежала прочь, и Пан с тех пор обрел способность внушать внезапный беспричинный ужас, который сегодня именуется паникой.

Пана усыновили лесные нимфы, и леса стали его домом, но он предпочитал поросшие деревьями холмы Аркадии в южной Греции. Пан покровительствовал пастухам и козопасам, и они так свято в него верили, что некоторые его отличительные признаки (козлиные ноги и рога) перенял христианский враг человечества – дьявол. Как бог плодородия, Пан беспрерывно ухаживал за нимфами. Одна из них, Сиринга, превратилась в камыш, чтобы скрыться от него. Из этого камыша Пан сделал флейту, с которой до сих пор ассоциируется его имя [71]и с которой он состязался в музыке с Аполлоном (и проиграл).

Позднее афиняне стали считать, что Пан непосредственно повлиял на исход битвы при Марафоне [72]. Гонец Фидиппид (который побежал в Афины с новостью о победе, поэтому бег на длинные дистанции до сих пор ассоциируется с его подвигом) рассказал, что до этого, передавая сообщение спартанцам, якобы говорил с Паном.

Месть в мире греческой мифологии обретала множество форм. Эриниями – «свирепыми» – назывались они по-гречески, а для римлян были дирами (это слово осталось в английском языке [73]). Хотя иногда их родителями называют Никту и Эреба, Гесиод настаивал, что фурии в каком-то плане приходятся сестрами Афродите, потому что тоже родились из крови Урана, когда его оскопил Кронос. Наверное, именно поэтому фурии считали делом жизни мстить за преступления детей против родителей, но вскоре добавили к своему «резюме» наказание за убийства и нарушение законов гостеприимства, а также кощунство, святотатство и другие оскорбления богов. Месть могла принимать форму безумия или болезни. Иногда целая община страдала за то, что не наказала преступника: в этом случае «болезнью» считалась чума или неурожай, а «безумием», например, безрассудное желание напасть на могущественных и хорошо вооруженных соседей. Cегодня мы называем фуриями злобных и сварливых женщин (в том же значении используется ставшее нарицательным имя одной из фурий – Мегеры).

Орест и фурии (панель с древнего саркофага)

Если родитель, с которым плохо обошлись его дети, мог сам направить на них месть фурий, то тех, кто оскорблял богов, эти существа, видимо, находили сами. Фурий было три – Аллект о , Тисифона и Мегера. Хотя драматург Эсхил показал их отвратительными змеевидными чудищами, фурий чаще всего изображали серьезными молодыми женщинами в черных траурных одеждах; впрочем, по случаю они переодевались в короткие девичьи платья и охотничьи сапоги до колен и вооружались плетьми.