Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Дело было так. Братья оказались — зачем, не сказано — во владениях скотоводов Идаса и Линкея. Там, согласно Пиндару, Идас, разозлившись из-за быков [65] Согласно некоторым вариантам мифа, Диоскуры вместе со своими двоюродными братьями Идасом и Линкеем, сыновьями мессенского царя Афарея, похитили в Аркадии быков. Однако Афаретиды не захотели делиться добычей и вероломно угнали все стадо к себе в Мессению. Диоскуры вторглись в их владения, чтобы вернуть быков. — Прим. ред. , пронзил Кастора копьем. Другие авторы утверждают, что ссора вспыхнула из-за двух дочерей правителя этих земель, Левкиппа. Полидевк убил Линкея, а Идаса сразил своей молнией Зевс. После гибели Кастора безутешный Полидевк стал молить небеса лишить жизни и его. Тогда Зевс, сжалившись, позволил ему поделиться бессмертием с братом:

По этой версии, братья с тех пор не разлучались. Один день они проводили в царстве Аида, другой — на Олимпе, всегда оставаясь вместе.

Более поздний греческий писатель, Лукиан, предлагает другую интерпретацию. У него братья обитали то на небе, то на земле, но только порознь: один здесь, другой там, и больше никогда друг с другом не виделись. В Лукиановой сатире Аполлон спрашивает Гермеса:

«— … отчего они никогда не являются к нам вместе, но каждый из них поочередно делается то мертвецом, то богом?

— Это от их взаимной братской любви, — отвечает Гермес. — Когда оказалось, что один из сыновей Леды должен умереть, а другой — стать бессмертным, они таким образом разделили между собой бессмертие.

— Не понимаю я, Гермес, такого раздела: они ведь так никогда друг друга не увидят… <���…> Но вот что меня еще интересует: я предсказываю будущее, Асклепий лечит людей, ты, как превосходный воспитатель, обучаешь гимнастике и борьбе… а они что же делают? Неужели они, совсем уже взрослые, живут, ничего не делая?

— Ничего подобного: они прислуживают Посейдону; на них лежит обязанность… приносить плывущим спасение.

— Да, Гермес, это очень хорошее и полезное занятие» [67] Лукиан Самосатский. Разговоры богов. Перевод С. С. Сребрного. .

Воплощением братьев Диоскуров на небе считались две самые яркие звезды в созвездии Близнецы.

Обоих традиционно изображали верхом на великолепных белоснежных скакунах, хотя Гомер отдает первенство в обращении с конями Кастору и в «Илиаде» называет их «Кастор, коней укротитель, с могучим бойцом Полидевком» [68] Гомер. Илиада. Перевод Н. И. Гнедича. .

СИЛEНЫ— наполовину люди, наполовину кони; ходили не на четырех, а на двух ногах, но зачастую изображались с лошадиными копытами, иногда с лошадиными ушами и всегда с лошадиным хвостом. Отдельных мифов про них нет, однако на греческих вазах они встречаются часто.

САТИРЫ, как и Пан, имеют козлиные черты и, подобно ему, находят приют в диких местах.

В отличие от этих уродливых миксантропичных божеств все лесные богини имели облик прелестных юных дев — это нимфы гор ОРEАДЫи древесные нимфы ДРИАДЫ. Среди дриад выделялась особая группа — ГАМАДРИАДЫ, жизнь каждой из них была неотделима от жизни ее дерева [69] В отличие от остальных дриад, гамадриады смертны. Жизнь каждой из них была неразрывно связана с тем деревом, в котором эта нимфа обитала, то есть гамадриада рождалась и погибала вместе со своим деревом. — Прим. ред. .

ЭОЛ, повелитель ветров, тоже обитал на земле, а точнее на острове Эолия. Строго говоря, ветрами он распоряжался лишь как наместник богов. Главных ветров было четыре: северный БОРEЙ(римский АКВИЛОН), западный ЗEФИР(римский ФАВОНИЙ), южный НОТ(римский АВСТEР) и восточный ЭВР, носивший у греков и римлян одно имя.

Водились на земле и существа, не причисляемые ни к божествам, ни к людям. Вот наиболее важные из них.

КEНТАВРЫ— полулюди-полукони, в большинстве своем создания дикие, скорее животные, чем люди. Тем не менее один из них, ХИРОН, прославился своей добротой и мудростью.

ГОРГОНЫ— их три, но лишь две обладали бессмертием. Эти драконоподобные крылатые чудовища взглядом обращали человека в камень. Отцом их был Форкий, сын Моря (Понта) и Земли (Геи).

ГРАИ— сестры горгон, три седые старухи, имевшие один общий глаз на всех; жили на дальнем берегу Океана.

СИРEНЫобитали на острове посреди Моря. Они обладали чарующими голосами и своим пением заманивали моряков в гиблые места. Как сирены выглядели, неизвестно, поскольку никто из встретившихся с ними назад не вернулся.

Важную роль в мифологических сюжетах играли БОГИНИ СУДЬБЫ— мойры у греков и парки у римлян. Никакого особого места обитания ни на земле, ни на небесах у них не было. По Гесиоду, каждому человеку при рождении они назначали положенную ему меру добра и зла. Их трое: Клото («пряха») прядет нить жизни, Лахесис («дающая жребий») определяет участь человека, Атропос («неотвратимая») прерывает его жизненный путь, перерезая нить «жуткими ножницами» [70] Цитата из поэмы Джона Мильтона «Люсидас». — Прим. пер. .

Двенадцать верховных олимпийцев, о которых рассказывалось выше, превратились и в римских богов. Под сильнейшим влиянием греческого искусства и литературы архаичные римские божества стали приобретать все большее сходство с соответствующими греческими, пока полностью не отождествились с ними. Однако почти все заимствованные у греков боги получили в Риме новые, латинские, имена. Это Юпитер (Зевс), Юнона (Гера), Нептун (Посейдон), Веста (Гестия), Марс (Арес), Минерва (Афина), Венера (Афродита), Меркурий (Гермес), Диана (Артемида), Вулкан, или Мульцибер (Гефест), Церера (Деметра).

Исконные греческие имена сохранили лишь Аполлон и Плутон, хотя последнего римляне, в отличие от греков, никогда не называли Аидом. Бог виноделия именовался только Вакхом, но не Дионисом, зато у него было и свое латинское имя — Либер.

Перенять греческих богов оказалось делом несложным, поскольку собственного персонифицированного пантеона римляне не имели. Они отличались глубокой религиозностью, но не слишком большим воображением, а потому сами никогда не смогли бы наделить олимпийцев живым характером и неповторимой индивидуальностью. Своих богов до их слияния с греческими римляне воспринимали как некие абстрактные, неопределенные «высшие силы». Их сонм назывался нумина (лат. numina ), что означало «силы» или «воли», а может быть, совокупность того и другого.