Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Утолив наконец бушевавшую в сердце жажду мести, Ахилл встал рядом с телом Патрокла и возвестил: «Радуйся, храбрый Патрокл, и в Аидовом радуйся доме! / Все для тебя совершаю я, что совершить обрекался: / Гектор сюда привлечен и повергнется псам на терзанье».

На Олимпе царил раздор. Надругательство над мертвым возмутило всех богов, кроме Геры, Афины и Посейдона. Особенно недоволен был Зевс. Он послал Ириду к Приаму с повелением без страха идти к Ахиллу и предлагать богатый выкуп за тело сына. И пусть Приам помнит: Ахилл при всей своей неистовости не какой-нибудь злодей и нечестивец, он не станет обижать смиренного просителя.

Престарелый царь нагрузил колесницу драгоценными дарами, самыми великолепными троянскими сокровищами, и повез их через равнину в греческий стан. Там его встретил Гермес в обличье греческого юноши и предложил провести в шатер Ахилла. Сопровождаемый Гермесом, Приам проехал мимо стражи и предстал перед тем, кто убил его сына, а потом подверг истязанию бренное тело. Когда старик припал к коленям Ахилла и принялся целовать ему руки, греческий герой изумился, и все остальные, стоявшие рядом, тоже стали переглядываться в изумлении. «Вспомни отца своего… / старца, такого ж, как я, на пороге старости скорбной! / <���…> … несравненно я жальче Пелея! / Я испытую, чего на земле не испытывал смертный: / Мужа, убийцы детей моих, руки к устам прижимаю!» — воззвал к Ахиллу Приам.

Сердце Ахилла наполнилось жалостью и скорбью. Бережно подняв простертого перед ним старика, он пригласил его сесть рядом: «Как мы ни грустны, / Скроем в сердцах и заставим безмолвствовать горести наши. / Сердца крушительный плач ни к чему человеку не служит: / Боги судили всесильные нам, человекам несчастным, / Жить на земле в огорчениях». После этого он велел слугам омыть тело Гектора, умастить благовониями и облечь в изысканные одежды из дорогих тканей, чтобы Приам не пришел в ярость при виде обезображенных останков. Ахилл боялся не справиться с собой, если старик разгневает его. «Сколько желаешь ты дней погребать знаменитого сына? / Столько я дней удержуся от битв, удержу и дружины», — пообещал он. Приам привез тело сына домой, и вся Троя оплакивала Гектора, как никого и никогда. Рыдала даже Елена: «…от тебя не слыхала я злого, обидного слова. / Даже когда и другой кто меня укорял из домашних… / Ты вразумлял их советом и каждого делал добрее / Кроткой твоею душой и твоим убеждением кротким. / <���…> Нет, для меня ни единого нет в Илионе обширном / Друга иль утешителя: всем я равно ненавистна!»

Девять дней плакали по Гектору троянцы, а на десятый уложили его тело на высокий погребальный костер и сожгли. Пламя залили вином, кости собрали в золотую урну и, укутав тонкой пурпурной тканью, опустили в могилу, которую завалили большими камнями и насыпали сверху курган.

Так погребали они конеборного Гектора тело.

Этой строкой заканчивается «Илиада».

Основная часть сюжета изложена по Вергилию. Взятие Трои — главная тема второй книги «Энеиды». Эта поэма — одно из лучших, если не самое лучшее его произведение. Ее отличают выразительный язык и яркие, живые образы. Материал для начала и конца моего повествования, однако, взят из других источников. Об истории Филоктета и смерти Аякса рассказывается в двух трагедиях Софокла, творившего в V в. до н. э. Судьбе троянок после падения города посвящена трагедия Еврипида, современника Софокла. Это сочинение удивительно контрастирует с воинственным духом «Энеиды». Вергилий, как и все римские поэты, считал войну самым достойным и великим из всех человеческих занятий, но греческий трагик, живший на четыре века раньше, относился к ней иначе. Он, кажется, задавался вопросом: а каков итог этой прославленной войны? Да вот же: разрушенный до основания город, убитый младенец, горстка несчастных женщин.

Ахилл помнил материнское предсказание, что вслед за гибелью Гектора наступит и его черед. Но, прежде чем сложить оружие навсегда, он успел совершить еще один подвиг. На подмогу троянцам явился с огромным войском эфиопский царь Мемнон, сын богини зари Эос, и грекам даже после гибели Гектора пришлось туго. Они потеряли немало доблестных воинов, в том числе быстроногого Антилоха, сына почтенного старца Нестора. В конце концов Ахилл сразил Мемнона в яростном поединке, ставшем для великого греческого героя последним. После этого он и сам пал у Скейских врат, оттеснив троянцев вплотную к городским стенам. Там Парис выстрелил в него из лука, а Аполлон направил стрелу в единственное уязвимое место Ахилла — в пятку. В свое время Фетида окунула новорожденного сына в воды Стикса, чтобы никакое оружие не могло его сразить, но пятка, за которую она его держала, осталась неомытой. Тело героя вынес с поля боя Аякс, пока Одиссей сдерживал троянцев. По преданию, после сожжения Ахилла на погребальном костре кости героя поместили в ту же урну, где хранился прах его друга Патрокла.

Из-за доспехов Ахилла, тех самых, выкованных для него Гефестом по просьбе Фетиды, погиб Аякс. На общем собрании было решено, что из всех оставшихся греческих героев носить эти великолепные доспехи наиболее достойны Аякс и Одиссей, после чего тайным голосованием, на котором выбирали только между ними двумя, доспехи присудили Одиссею. В те времена подобный выбор значил многое: получение награды воспринималось как почет, а лишение считалось позором. Аякс почувствовал себя униженным и в приступе ярости вознамерился убить Агамемнона и Менелая, не без оснований предполагая, что это они склонили голосование не в его пользу. С наступлением ночи он отправился искать своих обидчиков, но на подступах к их шатрам Афина лишила его рассудка. Приняв за дружины вождей стада скота, Аякс устроил резню, уверенный, что одного за другим сражает ненавистных ему военачальников. В довершение он уволок к себе в шатер огромного барана, который его помраченному взору представлялся Одиссеем, и, привязав к центральной опоре, исхлестал бичом. Когда исступление прошло и разум вернулся, Аякс осознал, что позор обойденного наградой лишь бледная тень бесчестия, которое он навлек на себя своим постыдным поступком. Теперь все увидят его ярость, его глупость, его безумие. Тушами зарезанных овец и быков было усеяно все поле. «Явно ненавистен / Я стал богам; все войско мне враждебно, / Враждебна Троя и земля кругом. / <���…> С каким лицом пред очи я предстану / Родителя, без славы, без наград… / <���…> Пусть твердо знает старый мой отец, / Что не трусливого родил он сына. / Не стыдно ли желать продленья жизни, / Когда просвета в горе не видать? / <���…> Прекрасно жить иль умереть прекрасно — / Вот благородства путь» [239] Софокл. Аякс. Перевод Ф. Ф. Зелинского. . С этими словами он пронзил себя мечом. Аякса зарыли в землю несожженным. Греки считали, что самоубийца не достоин погребального костра и захоронения праха в урне.