Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Услышав такие жуткие вести, спутники Одиссея горько зарыдали. В слезах отплыли они от острова Цирцеи и взяли курс на Эреб, где правили Аид с внушающей трепет Персефоной. Цепенея от страха, смотрели товарищи, как Одиссей наполняет овечьей кровью вырытую им яму, к которой начинают слетаться души умерших. Но герой сохранял мужество. Он храбро отгонял души острым мечом, пока не показался призрак Тиресия. Подпустив его ближе и позволив напиться черной крови, Одиссей задал свой вопрос. Прорицатель не стал медлить с ответом: главная опасность будет грозить им во владениях Гелиоса, если они посягнут на его стада. Любой, кто причинит вред быкам солнечного бога, может попрощаться с жизнью, потому что это самые прекрасные быки на свете и Гелиос очень ими дорожит. Но, что бы ни случилось, сам Одиссей обязательно вернется домой, и, хотя его ждет еще немало бед, он все преодолеет.

Когда прорицатель умолк, длинная вереница душ потянулась испить жертвенной крови и перемолвиться словом с Одиссеем. Перед ним проходили великие герои и благородные красавицы прошлых времен, были там и воины, павшие под Троей, в том числе Ахилл и разгневанный Аякс Теламонид, который так и не смирился с тем, что греческие вожди присудили Ахилловы доспехи не ему. Всё новые и новые души являлись Одиссею, горя желанием поговорить с ним. Их было много. Так много, что в конце концов он не выдержал, исполнившись ужаса перед этим необъятным сонмом. Одиссей поспешил обратно на корабль и велел товарищам отчаливать не мешкая.

От Цирцеи он знал, что им придется идти мимо острова сирен, чье чарующее пение заставляет забыть обо всем и отнимает у человека жизнь. Вокруг скалы, на которой они восседают, громоздятся груды тлеющих костей — останки тех, кого увлекли сирены навстречу гибели. Одиссей предупредил своих товарищей, что единственный способ уцелеть — наглухо залепить уши воском. Сам же он намеревался все-таки послушать эти чудесные, манящие голоса, поэтому велел привязать себя к мачте крепко-накрепко, чтобы никакими усилиями нельзя было освободиться. Так и поступили. К сладостному пению, которое доносилось с постепенно приближающегося острова, остались глухи все, кроме Одиссея. Он внимал дивным песням, слова которых были еще более обольстительными, чем мелодия, по крайней мере для грека. Сирены обещали передать ему обширные знания, наделить зрелой мудростью и возвысить дух. «Ведаем мы, что на всей происходит земле жизнедарной», — уверяли они. Сердце у Одиссея рвалось из груди навстречу этим пленительным переливам.

Но веревки держали надежно, и эту опасность Одиссей с товарищами благополучно миновали. Однако их уже подстерегала другая — проход между Сциллой и Харибдой. Когда-то между ними благополучно проскочили аргонавты; Эней, который как раз в эту пору плыл в Италию, сумел обойти их, следуя наставлениям пророка Гелена, и Одиссей благодаря заботам Афины, разумеется, тоже избежал гибели. Тем не менее страшное испытание стоило жизни шестерым его товарищам. Впрочем, их дни в любом случае были сочтены, поскольку в месте следующей высадки, на острове Гелиоса, спутники Одиссея повели себя невероятно безрассудно. Изнемогая от голода, они зарезали несколько священных быков. Одиссея в тот момент с товарищами не было: он удалился в глубь острова, чтобы вознести молитвы богам. Вернувшись, герой пришел в отчаяние, но быков уже зажарили и съели. Ничего нельзя было исправить. Месть Гелиоса, обратившегося за помощью к Зевсу, не заставила себя ждать: как только корабль отчалил от острова, в него ударила молния. Утонули все, кроме Одиссея. Заметив всплывшие на поверхность моря киль и мачту, он крепко вцепился в них и вскоре выбрался на спокойную воду. Несколько дней его носило по морю, пока не прибило к острову нимфы Калипсо, который на много лет стал его тюрьмой. Оттуда Одиссей в конце концов отплыл на родину, однако угодил в бурю и вот теперь, чудом оставшись в живых, изнуренный, беспомощный, потерявший все, достиг земли феаков.

На этом долгий рассказ Одиссея закончился, но потрясенные слушатели еще долго сидели в молчании. Первым заговорил царь. Все беды уже позади, заверил он гостя. Его в этот же день отправят домой, и каждый из присутствующих вручит ему богатый прощальный подарок, чтобы не с пустыми руками царь Итаки возвращался на родину. Все согласились. Корабль снарядили, нагрузили дарами, и Одиссей, сердечно поблагодарив феаков за гостеприимство, поднялся на борт. Он блаженно вытянулся на палубе, и сладкий сон смежил его веки. Пробудился Одиссей уже на берегу, на твердой земле. Гребцы перенесли его туда, не потревожив сон, сложили рядом все подарки и отчалили. Он огляделся вокруг и не узнал свой остров. Все казалось совершенно незнакомым. К нему приблизился юноша, на вид, как показалось Одиссею, пастух, но внешностью, статью и благородством манер похожий на царского сына, вышедшего осмотреть стадо. Однако на самом деле в этом обличье скрывалась Афина. Она ответила страннику на его нетерпеливые расспросы и подтвердила, что он действительно находится на Итаке. Одиссей возликовал, но решил тем не менее проявить осторожность. Собеседнику он наплел про себя с три короба, не сказав ни слова правды о том, кто он и что здесь делает. В конце концов Афина, не выдержав, расплылась в улыбке, похлопала его по плечу и предстала в своем истинном облике божественно величественной, прекрасной девы. «Был бы весьма вороват и лукав, кто с тобой состязаться / Мог бы в хитростях всяких… / Вечно все тот же: хитрец, ненасытный в коварствах!» — рассмеялась она. Одиссей бурно возрадовался встрече, но богиня напомнила, сколько дел их ждет, и они сели разрабатывать план. Сообщив, что творится у него дома, Афина пообещала помочь разогнать женихов. А пока она перевоплотит Одиссея в нищего старца, чтобы он мог ходить повсюду неузнанным. Ночевать он сегодня будет у своего свинопаса Евмея, человека надежного и заслуживающего безоговорочного доверия. Спрятав привезенные сокровища в ближайшей пещере, они разошлись: Афина устремилась звать Телемаха домой, а Одиссей, превращенный ее чарами в убогого дряхлого старика, — искать свинопаса. Евмей принял бедного странника ласково, накормил досыта и уложил спать, укрыв собственным теплым плащом.

Тем временем Телемах, вняв зову Афины Паллады, покинул дворец Менелая и Елены и, едва добравшись до своего корабля, тотчас отчалил, горя желанием как можно скорее вернуться домой. По прибытии он решил (это намерение ему тоже внушила Афина) не идти сразу во дворец, а сперва заглянуть к свинопасу и узнать, что творилось в его отсутствие. Когда юноша появился на пороге, Одиссей помогал хозяину хижины готовить завтрак. Евмей при виде Телемаха залился слезами радости и принялся потчевать, но юноша, прежде чем приступить к трапезе, попросил свинопаса сообщить Пенелопе о его возвращении. Свинопас удалился, оставив отца и сына одних. В этот момент Одиссей увидел Афину, подзывающую его жестом из-за двери. Едва он вышел к ней, она мгновенно вернула ему подлинный облик и велела открыться Телемаху. Юноша ничего не заметил, но, когда вместо нищего старца в хижине появился величественный герой, в изумлении вскочил на ноги, гадая, не божество ли перед ним. «Я твой отец», — признался Одиссей. Заливаясь слезами, они кинулись друг другу в объятия. Однако времени было в обрез, а обдумать требовалось много, и они принялись с жаром обсуждать, как поступить. Одиссей намеревался выдворить женихов силой, но что могут они с Телемахом вдвоем сделать против целой толпы? Наконец договорились так: завтра они пойдут во дворец (Одиссей, разумеется, в рубище), где Телемах спрячет все оружие, оставив под рукой только по копью, мечу и щиту для них двоих. Тут Афина вновь применила свои чары, и вернувшийся в хижину Евмей увидел Одиссея тем же дряхлым старцем.