Александра Любарская - Калевала

ного веков назад на севере нашей Родины, в Карелии — в стране шумящих сосен и елей, в краю лесных озер и порожистых рек — сложил народ эти предания и сказки.

На лесных дорогах-тропинках путник слышал их от путника; рыбаки вспоминали их у ночного костра; их напевал лесоруб, вырезывая топорище; мать, сидя за прялкой, рассказывала их детям; старый дед — малым детям.

Каждая веточка вереска в лесу, каждая травинка в поле хранила предания седой старины. Деревья нашептывали друг другу эти старые песни и сказки, а вольный ветер подхватывал их и нес по всему свету. Они летели на стреле охотника, разбегались по берегу в шуме морских волн, они звенели в птичьих лесных голосах.

И как нитку вяжут с ниткой, так и певцы стали вязать одну песню с другой, собирать их, как собирают вязанку хвороста.

Встретятся на празднике или на народной сходке двое, сядут друг против друга, возьмутся за руки и заведут неторопливый рассказ, затянут негромкую песню. Один начнет — другой подхватит, один припомнит — другой продолжит, и разматывается клубок песен, оживают волшебные предания. Как будто открыл кто-то сундучок, полный словами, — и вырвались оттуда чудесные сказки о солнечной стране Ка́левале, о ее славных героях.

Вот старый, мудрый Вяйнемейнен, не касаясь руками досок, мастерит себе челн. Вещим словом, могучим напевом скрепляет он борта, поднимает мачту, ставит руль. И когда он поет, даже золотое солнце и серебряный месяц выходят из своих небесных покоев.

Вот кузнец Илмаринен склоняется над горном. Он выковывает чудо из чудес — мельницу Сампо. С рассвета до рассвета крутится пестрая крышка, и сыплются из мельницы с рассвета до рассвета и хлеб, и соль, и золото.

Вот бесстрашный охотник, веселый Лемминкайнен, идет в страну мрака и холода — в сумрачную По́хьелу. Огненная река преградила ему путь, тысячеязыкий змей раскрыл свою пасть, чтобы проглотить его. Но перед славным мужем Калевалы смиряется буйный огонь, отступает страшное чудовище.

Вот проданный раб — пастух Куллерво — ведет волков и медведей, чтобы рассчитались лесные звери с его злой хозяйкой за все горе, что он испытал в неволе.

Столетиями жили в народе эти предания, и с ними вместе жила мечта о радостном труде, о счастливой, свободной жизни.

Эта мечта сбылась: теперь свободный народ Карелии живёт и трудится на свободной земле, навсегда забыв нищету и рабство.

Но предания о бесстрашных героях, о том, как одолели они темные, злые силы, не забудутся никогда.

Пока светит над землей солнце и сияет месяц, старики будут рассказывать эти предания внукам, а матери — детям, чтобы весельем начиналось утро, чтобы радостным был долгий день и ясный тихий вечер.

далекие, незапамятные времена, когда солнце еще не зажглось на небе, дикой и пустынной была земля. Нигде ни дерева, ни травинки — кругом только камень да песок, песок да камень.

И море было таким же мертвым, как земля.

И небо — таким же пустым, как море.

Ни одна рыба не проплывала в глубине морских вод. Ни одна птица не тревожила своим крылом воздушный простор.

Всё было мертво — и земля, и вода, и воздух.

Скучно стало дочери воздуха Илматар в ее воздушной пустыне и захотела она спуститься на прозрачный хребет моря.　

Но едва коснулась Илматар дремлющих вод, как всколыхнулось неподвижное море. С востока и запада, с севера и юга налетели злые ветры, поднялись пенистые волны. Буря бросала Илматар с гребня на гребень, волны закружили ее и понесли по широким морским дорогам.

Уж и сама не рада Илматар, что променяла небесный простор на морскую пучину. Но не покинула она пенистого хребта моря. Не осилили ее ни ветры, ни волны.

Так стала дочь воздуха Илматар владычицей вод.

Год проходил за годом, столетие за столетием.

На небе уже загорелось солнце, ясный месяц поплыл в небесной вышине, зажглись звезды, из глубины дремлющих вод поднялась суша, а Илматар все скиталась по туманным просторам моря.

И вот подняла она голову и увидела землю.

Плывет Илматар вдоль берегов, и там, где поднимет руку — выступают в море мысы, где наклонит голову — врезаются в берег бухты, где проведет по камню ладонью — расстилаются отмели. А где заденет Илматар ногою дно — остаются на том месте глубокие рыбьи ямы, лососьи тони.

Набросала Илматар пестрые горы, в скалах прорезала ущелья, разгладила на поверхности земли морщины и снова уплыла в свои владения.

Еще тридцать лет прошло.

И когда на исходе был тридцатый год, родился у Илматар сын Вяйнемейнен.

Быстрые волны подхватили его и понесли по открытым морским течениям.

Так он и плыл по воле волн, пока не прибило его к берегам земли.

Голый, пустой лежал перед ним берег. Нигде ни дерева, ни травинки.

Крепко схватился Вяйнемейнен за гребни волн, встал на ноги и ступил на землю.

Один он был на всей земле. Ему светило юное солнце, молодой месяц сиял над его головой, а семизвездная Медведица учила его мудрости жизни.

ни шли за днями, бежали годы, а всё такой же, как в первый день, была земля — песок да камень, камень да песок.

«Как же засеять эту голую землю? — думает Вяйнемейнен. — Кто бросит в нее живые семена?»

И только подумал, а к нему уже идет крошечный мальчик с сумкой через плечо.

— Кто ты такой? — удивился Вяйнемейнен.