Михаил Шелков - Проект «Калевала». Книга 2. Клад Степана Разина

© Михаил Сергеевич Шелков, 2016

© Александр Александрович Сахаров, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Учитель застал своего послушника сидящим над большой картой Старого Мира. Тот внимательно водил по ней пальцем, бормоча под нос названия стран и городов.

– Повторяешь?

– Да… и мечтаю…

– О чём?

– О том, что однажды навсегда покину эту келью, перейду через чёрную пустыню и отыщу прекрасный город, и останусь в нём жить…

– Я бы тоже хотел этого… Красивых городов мне не хватает…

– Тебе не хватает, а я их не видел вообще!

– Ты выходил сегодня наружу? – Учитель перевёл разговор, – Ты хотел.

– Я передумал. Я видел сон. А в нём как раз город. Дивный и сказочный. Там были высокие дома, украшенные колоннами и барельефами, причудливые сооружения со шпилями и куполами, реки и мосты, повсюду росли зелёные деревья… Это было чудесно! Так, как рассказывал ты. Я представлял себе эту картину! Учитель?..

Юноша заметил, что его наставник потерялся в грёзах и, вероятно, не слушает его.

– Учитель!

– Ах, да… Прости! Я задумался…

– О чём?

– О городе, с которого хотел начать рассказ. Так почему ты не пошёл наружу?

– Не хотел портить впечатления от сна… Что я увижу там? Свой маленький сад под утёсом и сплошную черноту за ним? Вот и решил не выходить сегодня. Зато однажды я уйду навсегда! Обязательно уйду!

– Что ж… Мои уроки подходят к концу. Скоро ты покинешь келью, если пожелаешь. Только лучше бы тебе найти спутников, если хочешь пересечь чёрную пустыню.

– А ты? Ты разве не пойдёшь со мной?

– Хотел бы… Но Грот велик. Хочу его обойти полностью и дать знания всем, кто в них нуждается.

– Мне надоел Грот! Всё одно и то же! Сплошь пещеры, тоннели и мрачные кельи! Что, по-твоему, будут делать его жители, когда закончиться воск и они останутся без свечей?

– Может быть, к тому времени станут добывать воск сами… А может быть, научатся видеть в темноте.

– Но не уйдут! Не покинут это мрачное место!

– Не уйдут… – согласился учитель, – Потому что боятся за жизнь.

– А ты боишься за жизнь? Мне кажется, ты не уходишь именно поэтому, а не потому, что хочешь дать другим свои знания!

– Сегодня ты дерзок…

– Прости, учитель, но это всё сон… Я не могу так больше! Я сидел за картой и мечтал. Пытался воскресить в своих фантазиях Старый Мир, вспоминая твои слова! Воскресить таким, каким он был… Пытался возвести города! Великие города! Разноликие и величественные… Не такие, как Грот с его кельями!..

– Хочешь правду? Хочешь знать, чего я боюсь?

– Да…

– Не смерти! Смерти боятся мне уже негоже после всего, что я пережил. А боюсь я правды…

– Не понимаю…

– Я живу мечтами и мыслями, о том, что где-то остались цветущие земли с множеством народов и поселений… Я верую в это. Но если весь мир окажется чёрной пустыней, то знать об этом я не желаю… Потому и не покидаю грот…

– Это неправда! Я чувствую это! Ты же учил меня чувствовать сердцем! Пустыня не бесконечна! Там за ней есть другая жизнь…

– Возможно… – учитель вздохнул. – Так ты готов слушать дальше?

– Да, да, я всегда готов! – ученик сразу переменился в лице.

– Ну что ж… Ты заговорил о городе, что видел во сне. Свою прошлую историю я начал с рассказа о Бирмингеме. События же моего нового повествования начались в другом городе Старого Мира, не менее прекрасном! Назывался он Санкт-Петербург…

Блики фонарей играли яркой рябью на чёрной глади воды канала Грибоедова. Кончался ноябрь, но холода ещё не нагрянули. Первого снега ещё никто не видел, а температура не опускалась ниже нуля. От этого город сделался тёмен. Тьма… Не чернота, а именно тьма, вязкая, тягучая, отдающая злым волшебством, окутала Санкт-Петербург.

С ежегодным приходом снегопадов город преображался. Укрытый снежным одеялом, он становился белым, покидал колдовскую тьму и возвращался к свету. Но при этом становился холодным и суровым. Пронизывающие ветра начинали свистеть по улицам и задворкам, вдоль набережных вырастали сугробы и наледи, а воды рек и каналов до весны накрепко сковывал лёд…

Скоро, совсем скоро, морозы должны были взять город в свой плен, но пока что он и его жители чувствовали последнее дыхание тёплой осени.

Санкт-Петербург всегда воодушевлял многих людей, как из России, так и из других стран. Но гости этого города больше любили посещать его в тёплое время года: поздней весной, летом и в сентябре. Мрачную же красоту иного Санкт-Петербурга, чёрного осеннего и серого зимнего, случалось оценить не каждому. Из яркого города с золотыми куполами, сверкающими фонтанами, ухоженными изящными зданиями и миллионами улыбающихся лиц на улицах, он превращался в обитель сумерек и сырости, с грязными подворотнями, обшарпанными стенами домов и недобрыми людскими взглядами.

Однако коренные жители города и искренние ценители его красоты любили Северную Столицу и такой. Для них Санкт-Петербург всегда оставался единым и неразделимым. Он не был праздничным гуляющим городом, его суть была сокрыта горазда глубже, а понять её было нелегко.

Игорь Тихомиров был коренным петербуржцем. В этом городе родились и его родители, а их родители в свою очередь пережили Блокаду. Игорь любил Санкт-Петербург целиком, зная все его достоинства и недостатки, умел слышать его пульс и чувствовать нерв. Он считал себя неотделимым от своего города.