Александр Волков - Вампиры Восточной Европы

Инициативу Кольриджа поддержал Ле Фаню. В викторианской «Кармилле» лесбийские мотивы не столь очевидны, тем не менее Кармилла нежно жмет руку Лоры, устремляет на нее «томный и горящий взгляд» и взволнованно дышит. Жаркие губы вампира блуждают по щеке жертвы, и Кармилла шепчет, почти рыдая: «Ты моя, ты должна быть моей, мы слились навеки». Лора, однако, проявляет большую выдержку, чем впавшая в транс Кристабель: «Это походило на пыл влюбленного; это приводило меня в смущение; это было отвратительно, и все же этому невозможно было противиться».

Лора и Кармилла. Иллюстрация Д.Г. Фристона (1872).

Антонов усматривает в повести Ле Фаню открытый вызов «пуританским условностям» Викторианской эпохи, «ее жесткому, обезличивающему, подавляющему человеческую сексуальность (в особенности женскую) морально-поведенческому кодексу». Довольно неожиданный поступок для писателя, чьи остальные произведения почти не затрагивают вопросы взаимоотношения полов. Нет, описание страсти Кармиллы преследует другую цель. Ле Фаню как выразителю викторианских «условностей» (он, хотя и был ирландцем, происходил из протестантской семьи) было важно подчеркнуть преступный характер действий Кармиллы, поэтому он наделил ее страстностью, присущей тому самому духу, что движет вампиром: «Вампир никогда не отступается, пока не насытит свою страсть… он с утонченностью эпикурейца будет лелеять и растягивать удовольствие и умножать его». Но это не высокое чувство, а маскирующаяся под него жажда крови.

Подлинный вызов «условностям» мы отыщем в рассказе графа Э.С. Стенбока «Правдивая история вампира» (1894), написанном под впечатлением от «Кармиллы». Его герой граф Вар далек выглядит как типичный вампир-аристократ — высокий, с красивыми вьющимися волосами, холеными руками, милой улыбкой и печальными глазами. Однако ухаживает он не за девушками, а за… мальчиком: «Габриель подбегал к нему, бросался в объятия и целовал его в губы. При этом тело графа сотрясала странная дрожь, и несколько часов спустя он вновь молодел и наполнялся силой… „О, Габриель! Любимый! Ты моя жизнь. Да, жизнь! А что такое жизнь? Мне кажется, это самое малое из того, что я хотел бы взять у тебя. Конечно, при твоем изобилии ты мог бы и дальше делиться жизнью с тем, кто уже мертв“» [85] Пер. С. Трофимова. .

Позиция автора сомнений не вызывает — в свое время Стенбок прославился благодаря сборнику гомоэротических стихов. Поэтому Вардалека не протыкают колом, как исчадие ада, а он сам исчезает из замка после смерти Габриэля. Читателям, возмущенным процитированным отрывком, я напомню о благородстве писателя, мужественно… нет, это слово не подходит… прогрессивно отстаивающего «человеческую сексуальность».

Литературоведы, исследующие роман «Дракула», доискиваются истоков его любовных коллизий, копаясь в грязном белье — в непростых отношениях между Стокером и его женой. Идею о любовном треугольнике с участием вампира Стокер, вероятнее всего, почерпнул из романа Мари Низе «Капитан Вампир» (1879). В нем слабо развит собственно «вампирский этикет», зато много интриг, волшебных колец, свадеб, роковых выстрелов и т. п. Низе в свою очередь вдохновлялась поэмой Zburatorul (1843) И.Э. Радулеску о девушке и инкубе с длинными черными волосами.

Стокер, питавший склонность к сантиментам, обращался к теме любви человека и волшебного существа в романе «Тропа змей» (1890). Однако юная красавица, встреченная героем на ирландских холмах, оказалась мнимой феей, и роман завершился свадьбой (мнимым вампиром стала затем героиня романа «Леди в саване»).

Жертвы графа Дракулы ненавидят вампира и чувствуют себя «нечистыми» после его визитов. Бедная Мина, отведавшая крови Дракулы, не может обнять своего мужа: «Нечистая, нечистая! Я не должна более прикасаться к нему или целовать его! О, как мог случиться такой ужас! Ведь теперь я его злейший враг, прикосновения которого он имеет полное основание бояться!»

Однако сам Джонатан, угодивший в объятия трех вампирш [86] Они названы стригойками (strigoaice) и, возможно, служат аллюзией на трех ведьм из «Макбета». О трех берегинях Стокер вряд ли был осведомлен. , испытывает иные чувства: «В душе моей пробудилось какое-то мерзкое желание, чтобы они меня поцеловали своими красными чувственными губами… Я спокойно лежал и, прищурившись, глядел на них, изнемогая от предвкушения наслаждения». Белокурая вампирша, истекая слюной, наклоняется к горлу Джонатана и прикасается к нему зубами, а он, закрыв глаза, в томном восторге ждет укуса, «трепеща всем существом».

Три вампирши. Кадр из фильма «Ван Хельсинг» (2004).

Довольствие, которое, если помните, получал и герой рассказа Нисбета «Девушка-вампир», постепенно окрашивает приход вампира в радужные тона, а по мере сексуального раскрепощения этот приход будет казаться и вовсе завлекательным. Да и сами вампиры делаются обаятельнее. Граф так сексуально прижимает Мину к своей обнаженной груди, выглядывающей сквозь разорванное платье! А блондинка сразу же показалась знакомой Харкеру. С вьющимися, густыми золотистыми волосами, с глазами цвета бледного сапфира, со сладким дыханием и языком, по-звериному облизывающим пунцовые губы. Вероятно, Стокер усмотрел ее в одном из притонов, которые якобы посещал.

Пока жертвам удается сохранять хладнокровие. Герой рассказа Э. Уоррелла «Канал» (1927) жаждет приникнуть губами к красному рту соблазняющей его вампирши, но одновременно испытывает непреодолимый ужас, подпитываемый «гнетущей духотой и отвратительной вонью», наполняющей воздух. Против влечения к чудовищу восстает «все хорошее», что еще осталось в «испорченной натуре» [87] Пер. С. Теремязевой. юноши.

Но в обществе явно назревают перемены. Жевинже, персонаж романа Ж.К. Гюисманса «Без дна» (1891), осуждает нездоровый интерес людей к мертвецам, идущим на смену инкубам и суккубам: «Современный человек, дабы удовлетворить извращенную похоть, сам призывает души умерших, усугубляя тем самым свою одержимость кровожадной чувственностью вампиризма» [88] Пер. В. Каспарова. . Джойсовские роскошные дамы «сбрасывают все и визжат и стонут, глядя, как мужчина-вампир растлевает монашенку совсем юную свеженькую в dessous troublants (фр. соблазнительное белье). (Громко щелкает языком.) Оля-ля! Ce pif qu'il а! ( фр . Ну у него и хобот!)» [89] Пер. В.А. Хинкиса, С.С. Хоружего.

Вампир. Рисунок Э. Штера (1899).