Мифы, предания, сказки хантов и манси

Наступил вечер. Пришла старуха домой. Старик говорит старухе:

— Завтра переедем на другое место.

Ночь прошла. Утром стали готовиться переезжать на другое место. Весь домашний скарб погрузили в лодку. Большой кожаный мешок положили на корму лодки. Старик сел на корму править. Поехали.

Доехали до середины реки. Старик ногой пнул этот большой мешок. Мешок скатился в воду. Старуха стала ругаться:

— Говорила тебе, мешок мой в воду не скатился бы.

Мешок в воде плавает, старик в нем кричит:

— Сделайте такую милость, возьмите меня, спасите! Чего только вы пожелаете, то вам и будет!

— Таким вороватым людям, как ты, я не верю никогда. За твой злой умысел пропадай тут.

Старик со старухой вернулись обратно. На старом месте стали жить. Старик запор высматривает. Каждый раз гимга полна рыбой. Уху варят. Пока уха варится, старик отдыхает. Уха сварится, садятся за стол. Чашки с рыбой полные. Чашки с печенками полные. Еды вдоволь, стали жить хорошо. И, наверное, они сейчас еще живут да поживают да нас с тобой вспоминают.

Жил хант. Сделал запор на Оби, установил гимгу. Пошел домой. Назавтра пошел смотреть запор. Но запор кем-то уже недавно был высмотрен. На другой день пошел смотреть. А запор опять кем-то уже высмотрен [264] Т. е. кто-то проверил запор и вынул рыбу. . На третий день пошел смотреть. Запор также перед его приходом только что был высмотрен.

— Кто же это высматривает мой запор? — сам с собой говорит. — Постой, подкараулю его, кто это так озорничает!

И вот он спрятался в конце берегового запора. Наступила полночь. Слышит, кто-то идет. Видит: лыжник идет к запору. Оказывается, это леший [265] Имеется в виду Менк-ики. . Подошел к запору, поднял одну гимгу. Хант встал и спрашивает:

— Дяденька леший, что делаешь?

Леший отвечает:

— Видишь, промышляю! Запор высмотрю, и пойдем ко мне в гости.

Вот они пошли. Долго ли. коротко ли так шли они. Неизвестно, какое пространство прошли. Но вот впереди показался лиственничный мыс. Дошли до мыса. Леший спрашивает:

— Как называется этот лиственничный мыс, знаешь?

Хант отвечает:

— Откуда мне знать, как он называется.

Леший говорит:

— На этот мыс сколько людей приходило, ни один живой назад не возвращался.

Хант видит: на сучках большой лиственницы развешаны черепа людей, а внизу возле лиственницы кучками лежат чьи-то кости. Дальше идут. Неизвестно, долго ли, коротко ли так шли. Вдали показались чумы. Подошли ближе. Хант смотрит: семь чумов стоят подряд. Зашли в первый чум. Ханту сварили мяса, накормили, горячим чаем напоили. Леший и говорит:

— Ты, может, в тех чумах погостить желаешь? Если хочешь, так сходи. Только от этого чума в тех пяти чумах можешь побывать. Но только в последний чум (седьмой) не заходи.

Хант вышел на улицу. Подошел к дверям первого чума, слышит: лешие орут, поют. Хотел зайти, но побоялся, не зашел. Подошел к дверям второго чума, также не зашел. И так прошел мимо всех пяти чумов. Смотрит в сторону последнего чума. Видит, за чумом стоит человек, делающий нарту, похож на ханта.

— Схожу-ка туда, — говорит, — ничего страшного нет, свой человек, видать.

Подошел к нему, поздоровался. Разговорились. При этом он оказался низовский ненец, из рода Ванокан [266] Ванокан — одно из родовых подразделений европейских ненцев. . Так, поговорив между собой, побратались. Зашли в чум. Здесь за столом, угощая ханта, Ванокан предупредил его:

— Ночью будь осторожным, не спи. Если уснешь, леший может убить тебя.

После угощения хант вышел на улицу. Пошел к чуму лешего. Лешему сказал:

— В пяти чумах я побывал. В седьмой чум ты не велел, я не заходил.

Леший на это ничего не сказал. Наступила ночь. Легли все спать. В полночь леший тихонько шепнул своей дочке:

— Иди принеси мою большую вешнюю шкуру быка и большой остроконечный, сердце коня достающий мой нож занеси.

Дочка его быстро вышла на улицу. Прошло немного времени, занесла большую вешнюю шкуру оленя и остроконечный нож. Леший постелил шкуру на пол, взял остроконечный нож. Положил спящего ханта на шкуру оленя. Хотел было зараз его заколоть, да нож в руках его повернулся концом острия вверх. Приготовился второй раз заколоть, но опять нож так же повернулся. Третий раз стал готовиться, но тут хант пошевелился. Нож из рук лешего сорвался и воткнулся в голову самого лешего. Тогда леший молча улегся спать.

Утром лешие послали своих пастухов — волка и медведя — пригнать стадо оленей к стойбищу. Прошло немного времени, пригнали стадо в загон. Запрягли семь легковых нарт и одну нарту запрягли для ненца и ханта. Все поехали к лиственничному мысу. Приехали туда, зарезали оленя, поели сырого мяса. Затем сварили котел мяса. Расселись у костра. На одной стороне костра сели полукругом семь леших. На другой стороне сели рядом Ванокан и хант. Поев вареного мяса, старший леший сказал:

— Перед закатом солнца следует борьбу устроить. Бороться будем так: кто будет в борьбе побежден, победитель пусть тут же его убивает. Если вы останетесь живыми, все наше стадо и прочее богатство пусть перейдет в ваши руки. Для закрепления моих слов ставлю на бирке свою тамгу, этому последуют и мои братья.

Все семь леших вырезали на бирке свои тамги, затем Ванокан и хант поставили свои родовые знаки на бирке.

После этого хант выступил на место борьбы, против него выступил меньший из леших. Вот схватились два борца. Их борьба недолго продолжалась. Хант, напирая сильно в одну сторону, резко повернул в другую. Бедняжка леший, не ожидая такого приема, не устоял на ногах и хлопнулся на землю. Не успел вымолвить слово — острие ножа вонзилось в сердце его. Из группы леших выступил на борьбу второй. Завязалась борьба ханта со вторым лешим. Хант, набрав полсилы, стал напирать на лешего слева и одним рывком вправо уложил его плашмя на обе лопатки. Не успел тот сказать слова — острие ножа вонзилось в его сердце. Так хант поборол всех шестерых леших и убил их своим чудесным ножом.

Встал на смену Ванокан и говорит побратиму-ханту:

— С тебя, браток, достаточно. С дядькой-лешим на борьбу я встану. Тем временем ты отдохнешь. Если же я убитым буду, ты, я верю, хантыйский род не опозоришь.

При этом меньший брат молча взял свой чудесный нож, взметнул его кверху, нож, падая вниз, воткнулся в землю до черепка. Тогда он снял свой кожаный ремень, вложил в ножны чудесный нож и подал его брату:

— Я вижу, твой ремень слабоват. Возьми мой пояс, он, надеюсь, выдюжит руки седьмого лешего.

Опоясался Ванокан и выступил на место борьбы. Тут дядя леших встал с места и такую речь повел:

— Много здесь хантов и ненцев от моих рук погибло. Ни один живой еще не уходил. Многие годы, а может быть век, их кости лежат здесь на этом мысу. Мыс этот назвав нами "Мысом смерти". Моих шестерых братьев меньшой твой брат хотя и убил, но они будут живы, когда вы здесь от рук моих будете лежать мертвыми.