Грузинские народные предания и легенды

— Раз земля не больше яичка, как же ты мог подумать, что на такой маленькой земле можешь скрыться от меня? Теперь иди и больше не будь наивным глупцом.

И смерть села на своего коня и ускакала на тот свет, привязав к седлу трупы девушки и юноши.

Бедняк же, смущенный, долго сидел па дороге, погрузившись в думы.

Был один царь по имени Александр Македонский. Всех стран царем он был. Запад и восток, север и юг — все подчинялось ему, но сердце его все же не могло насытиться.

Александр Македонский — это именно тот, кто хотел построить в небо лестницу, подняться на небо, да не смог.

Вселился в него дьявол однажды и затвердил он: "Должен я прорыть землю и всеми подземными странами завладеть".

Конечно, старшие люди, старики, не согласились бы с этой затеей. Поэтому и издал он такой приказ: "Пусть молодые люди поотрубают своим отцам головы, сами же явятся на работу". Дал он приказ войскам, и уничтожали они всех стариков на земле. Каждый из молодых людей должен был произнести клятву: "Отца моего нет уже на земле", — иначе ему самому рубили голову.

Один старик сказал своему сыну: "Вырой в земле яму с меня ростом, спусти меня туда и поклянись царю, что твоего отца нет уже па земле. Неразумный наш царь — осел и тот умнее его".

Наказал старик сыну еще: "Нагрузи ослицу провиантом. Начнете рыть землю, ослицу держи при себе, а осленка привяжи наверху. Как вроетесь глубоко, от земли дух тяжелый пойдет. Не снесет того духа ослица и выбежит вон. Хватай ее тогда за хвост — вынесет она наружу и тебя. Коли твой неразумный царь станет за тебя хвататься, — тащи и его".

Так и сделал юноша. Ослицу привязал он рядом с собой. Начали рыть землю, в преисподнюю спустился народ, да ничего там не нашел. Стоит Александр Македонский себе да приказания раздает. Парень привязал к хвосту ослицы веревку, а другим концом сам обвязался. Много они работали, вдруг пошел смрад и раздался грохот. То, оказывается, разрытая земля оседать стала. Испугалась ослица и помчалась к своему осленку. Бежит она да тащит парня за собой — и вынесла его наверх. Как стал парень вверх подниматься, увидел царь, ухватился за него обеими руками да с ними и вылез тоже наверх. Остальная молодежь погибла вся под обвалом. Спаслись только трое: отец с сыном да царь. Александр Македонский говорит парню:

— Ты зачем себя к ослице привязал?

— Отец наказывал, — ответил тот.

— Коли такого ума отец у тебя был, как же ты ему голову отрубил?

— Не отрубил я, живой он!

— А ну, приведи его сейчас сюда! — велел царь.

Парень тотчас привел отца. Тот царь, конечно, привык подарки раздавать.

— За подобное доброе дело чем одарить мне тебя? — говорит Александр Македонский старику. — Дам тебе полцарства, бери в добрый час.

Старик рассердился:

— Да где же твое царство, — сказал он ему. — Такой же ты царь, как и я. Если мертвецами меня одарить хочешь, мне они не нужны. Пока живы были люди, небось тогда не дарил мне полцарства!

— Денег дам тебе! — сказал тогда ему Александр Македонский.

Старик не принял денег и ушел. Спустя некоторое время пришел он к царю, из кармана иссохшее человеческое сердце достал, на землю положил и сказал царю:

— Многого не прошу у тебя, дай столько денег, чтоб это сердце прикрыть.

Царь принес кошелек с деньгами и высыпал на сердце, но высохшее сердце, подобно резине, выскочило вверх. Еще принес он серебра, товаров, всю казну опустошил, но это высохшее сердце вновь оказывалось сверху, ничем было его не покрыть. Поразился царь и спросил старика:

— Что это такое, что ничем нельзя закрыть его?

Старик рассмеялся и сказал:

— Человеческое то сердце. Видишь, иссохшее, мертвое сердце ничем удовлетворить нельзя, а живое чем же насытить? Ты вот всем миром владел, и все тебе принадлежало. Зачем тебе в преисподнюю понадобилось, чего ты рылся в земле? А это сердце легко можно успокоить, не бойся, одной горсти земли хватит, чтоб его закрыть.

И впрямь, старик высыпал на высохшее сердце горсть земли и сразу прикрыл его.

Таково человеческое сердце, ничем его не насытить. Ничто в мире его не успокоит... Но достаточно одной горсти земли — и оно забудет обо всем!

У одной матери-вдовы подрос единственный сын. Полюбил он красивую девушку. Открыл ей свое сердце и попросил стать его женой.

Девушка, которая не очень сочувствовала юноше, то ли желая избавиться от "него, то ли желая испытать его, сказала влюбленному:

— Если любишь меня больше родной матери, — пойду за тебя замуж, нет — так нет. Хочешь доказать свою любовь — рассеки грудь твоей матери, достань и принеси мне ее живое, еще трепещущее сердце.

Не задумался охваченный пламенем любви юноша. Не медля ни минуты рассек он грудь спящей матери и понес горячее, еще трепещущее сердце к своей возлюбленной.

От стремительного бега закружилась у него голова, зацепил он ногой за камень и со всего размаха упал. Тяжело ударилось оземь материнское сердце...

Застонало еще живое сердце матери и воскликнуло:

— Увы, сын мой! Горе мне: не ушибся ли ты?

Пришел тут в себя юноша, проснулась в нем совесть, стиснула ему сердце тоска. Бросившись к своей любимой, он с такой силой швырнул в нее горячее сердце матери, что она тут же испустила дух.

— Держи! Вот живое сердце моей матери, а вот и твоя смерть!

Когда юноша или девушка хочет добиться верности своего желанного, должны дать ему отведать змеиного зелья. Для этого поймают змею, подвесят ее живую к матери-столбу [692]дома, а внизу поставят девять чаш, одну в другую. То, что попадет в первую чашу, по очереди перейдет в другие. Змея выпустит что-то вроде воды. Та жидкость польется в первую чашу, оттуда по очереди во все, и то, что попадет в девятую чашу, надо подмешать желанному в пищу. Как отведает того, так и западет ему в сердце желание, кто б это ни был. Если выпивший зелья почувствует себя плохо, давший ему того зелья должен в подоле принести ему воду. Даст ему испить, и будет тот здоров...

Давно уж то было. Неизвестно даже, была ли тогда еще турецкая вера или все люди были христианами. В одной деревне жил женатый грузин, и имел он сына и отца-старика. Отец был лет ста и совсем не мог работать. Выйдет, бывало, на порог дома, сидит целый день и стругает кинжалом палочку, а не то молится богу или ворчит на детей. Стал черт искушать мужика: зачем, мол, кормишь понапрасну старика, на что тебе такой отец, только ест задаром хлеб да ворчит...

Взял мужик буйволиную шкуру и пришел к отцу:

— Пойдем отец, — говорит. — Пора тебе и на тот свет. Что живешь и объедаешь нас!