Грузинские народные предания и легенды

Весь следующий день хан Алаверды провел счастливым пленником у йог прекрасной грузинки. В это время шах прислал гонца к хану с повелением выступить в поход против неприятеля и соединиться с войсками шаха через три дня. Алаверды приказал ковать коней и готовиться к выступлению из лагеря.

Оба войска сошлись наконец на бранном поле. Полки шаха были готовы к бою, но Аббас медлил начинать сражение и ждал прибытия хана Алаверды с его конницей, движение которой почему-то замедлилось. Тогда шах Аббас выступил со своим войском. Персы дрались отчаянно, и уставшие отряды их заменялись свежими силами. Бой разгорался, и победа склонялась на сторону мусульман. Вдруг в отдалении показалось татарское войско. Кизилбаши еще более ободрились и подняли радостный крик. Грузины заметно приуныли, но ободренные своими начальниками снова бросились в битву. И вдруг случилось то, чего никто не ожидал. Алаверды со своими татарами бросился на полчища персов и довершил победу православных воинов над ордой кизилбашей. Персидское войско было разбито и обратилось в постыдное бегство.

Не дешево обошлась эта победа Грузии. Немало погибло в битве лучших сынов ее. В числе убитых был и храбрый тавад Шио. Над его трупом страстно рыдал молодой воин в татарских доспехах: это была красавица Хорошана. Хан Алаверды также получил смертельную рану в бою. Умирая, он завещал все богатства на восстановление разрушенной обители святого Георгия.

Обновление монастыря праздновалось осенью после сбора винограда. Почти все жители Кахети и Картли съехались на этот народный праздник. После службы на огромном пространстве зажглись костры, задымились кебаб [664], шашлыки и наполнились вином турьи рога и азарпеши [665]. После многочисленных тостов последовал тост в память поборника Грузии хана Алаверды.

— Алаверды! — провозгласили грузины, поднимая азарпеши.

— Якши-ол! — ответили им татары из приближенных хана, принявшие по примеру своего властителя православие.

Праздник стал повторяться ежегодно с огромным съездом народа и неизменными поздравительными возгласами "Алаверды" и "Якши-ол" [666]. Народ скоро разнес эти клики во все концы Грузии и увековечил этот обычай застольного поздравления.

Обитель же святого Георгия с того времени получила название Алаверди [667].

Это было время, когда татары и лезгины беспрестанно опустошали нашу страну своими набегами.

Однажды вражеское войско двинулось в сторону крепости Греми [669]. В пути поймали они одного священника по имени Тедоре.

Предводитель отряда сказал ему:

— Проведи нас кратким путем до Греми, и я тебя одарю щедро. А не проведешь — отрублю тебе голову.

Согласился Тедоре. Лишь крестьянину, сопровождавшему его, шепнул он одно слово. Только увели Тедоре, крестьянин бросился бегом к крепости Греми. А Тедоре повел отряд берегом Алазани к дремучим лесам. Целый день водил он их по лесу. Предводитель отряда заподозрил что-то неладное и в одном месте в пути поставил зарубку на дереве. Не видел этого Тедоре и спустя два часа провел врагов той же дорогой. Разожгли они большой костер и бросили его в огонь.

За это время посланный Тедоре крестьянин добежал до Греми. Грузинское войско встретило врага наготове и уничтожило его. На месте того костра стоит церковь в память о Тедоре, его геройской смерти.

Было два брата — Апи и Чохи. Случилось им убить одного киста. Бросили братья свой дом и переселились в Гудамакари [671]. И тут поселились они порознь: коли будут, мол, мстить кисты за кровь, чтоб не погибли мы оба. От одного род Апциаури пошел, от другого — Чохели.

Читаури ранее хевсурами были — Гигаури звались они. Ушли они из Хевсурети и стали селиться в ущелье Чартали [673]. Чартальцы не пускали их, говорят. Трижды предали они огню селение чартальцев. Наконец поселились там пришлые Читаури.

Как стал теснить Зураб [675]хевсур, в те времена бежали два брата в это ущелье. Одного звали Бека, другого — Циква. Циква сильным был. Бессилен был Бека и таил злобу на брата, враждовал с ним. Однажды в празднество случилась между ними ссора, и порешили они после того: "Рассечем собаку надвое и расстанемся".

Рассекли они собаку и сказали так:

— Да достанутся взаимно нам наши женщины!

От этих братьев и произошли эти два рода — Циклаури и Бекаури, и берут они женщин в жены друг у друга.

В сутки раз и вода уснет.

Говорят, когда вода спит, что ни опустишь в нее — все станет чистым золотом.

У одного мельника мельница на ходу вдруг остановилась. "Может, в желобе что застряло", — подумал мельник и вынес лопату. Как опустил он ее в воду — стала лопата вся из золота. Так отяжелела вдруг, что выронил он ее из рук. Сунул за лопатой руки в воду — превратились они в золото. К чему ни прикасался он с тех пор, все становилось золотым. Проведал об этом царь, повелел убить мельника. "Коли превратит он все в золото, не золото то станет, а чугун", — сказал царь.

Говорят, по вине того царя много у нас чугуна и мало золота.

Был в стародавние времена царь Парнаоз [678]. Молился он огню и приносил ежегодно в жертву своему божеству трех человек. Сжигали их в огне. Раз в год собирался весь народ, бросали жребий. Вытянувшего жребий жгли, приносили в жертву.

Бросили однажды жребий. Пал тот жребий на юношу — единственного сына своих родителей. Через полгода должны его сжечь. Опечалились родители, плачут и стонут. Однажды ночью привиделся отцу его сон. Будто кто нарисовал ему ствири [679]и сказал: "Сделай подобный инструмент, сыграй на нем при Парнаозе, и подарит он тебе сына".

Сделал этот человек ствири и за шесть месяцев научился играть на нем. Пришел к царскому дворцу и стал играть. То веселый наигрыш, то скорбный. Вышел образованный царь Парнаоз, принял мествире [680]с радостным ликом и сказал ему:

— Скажи, чем наградить тебя? Исполню любое твое желание.

Заиграл мествире скорбную песнь, с плачем поет под музыку, а в конце спел он "Мравал жамиер" — "Многие лета", стал на колени и взмолился:

— Парнаоз-батоно! Единственный сын мой предназначен в жертву — подари мне его!