Мифы, предания и сказки фиджийцев

Однажды два фиджийца отправились в плавание на другие острова. Приплыв на какой-то остров, они укрепили лодку у берега, и один сказал другому:

— Ты посторожи лодку, а я пойду посмотрю, что здесь есть.

Итак, он отправился осмотреть остров и вдалеке заметил двух людей. Один из тех, увидев его, бросился прочь. Фиджиец понял, что эти существа не обычные люди — ведь остров-то был необитаемый. Тогда он ползком подкрался к тому из них, кто оставался на месте и все искал что-то в прибрежном песке, и схватил его. А тот вдруг выпрямился и стал необычайного роста — так побежал он куда-то вверх, на вершину холма. Фиджиец же висел у него на шее. На вершине холма росло дерево мафа [318] 1 Мафа, по-видимому, тропическое дерево Macaranga macrop-hylla пли Alectryon grandifolius. ; необыкновенное существо вошло в дупло этого дерева и скрылось в нем. А фиджиец в оцепенении остался стоять рядом с этим деревом. Наконец он пришел в себя и пошел к своей лодке, а потом лег спать.

А потом днем тот дух пришел к нему и велел вернуться к дереву — там он найдет камень, завернутый в кусок тапы.

И фиджиец пошел туда и нашел камень. Ночью дух снова пришел к нему и велел бережно хранить камень — а камень этот был прозрачный словно стекло.

— Никому не показывай его, — сказал дух, — а если тебе чего-нибудь захочется, просто посмотри на него — и у тебя все будет.

И этот фиджиец отплыл к себе домой. Потом же стоило кому-нибудь заболеть, как он смотрел на камень и сразу говорил тому, больному, чем можно излечиться. И так он многих избавил от разных недугов.

( № 115. [23], конец XIX — начало XX в., о-в Вити-леву, с англ.

Персонажи сказки — персонифицированные ценности традиционного фиджийского общества: зуб кашалота (тамбуа), напиток из корня Piper methysticum (янгона) и свинина (пуака), являвшаяся привилегией людей высокого положения и раздававшаяся во время потлачевидных пиров. )

Однажды благородный господин Тамбуа пришел к небольшому водоему, тому, что образует вон там на своем пути бегущий ручей [319] 1 А. Брустер не уточняет конкретного места о-ва Вити-леву, в котором был записан данный текст. Можно только предполагать, что под бегущим ручьем подразумевается какой-нибудь из небольших притоков р. Рева на юго-востоке острова (Брустер много работал в этой части о-ва Вити-леву). . Он часто купался там. И вот он увидел, что вода там мутная и грязная. С негодованием спросил он:

— Кто посмел так оскорбить меня?!

А один юноша, бывший неподалеку и слышавший это, сказал:

— Это благородный господин Янгона, он купается вон там, повыше.

Тут Тамбуа воскликнул:

— Янгона, Янгона! Да что же в нем благородного — один грязный клубок изогнутых кореньев!

— Да, так это, так, — отвечал Янгона, — но когда нз меня готовят прекрасное питье, когда я в огромной чаше [320] 2 Огромная чаша — таноа, см. Вступительную статью и Глоссарий. ожидаю вождей, что спешат вкусить меня, то они приветствуют меня криками радости.

На другой день благородный Янгона пришел к водоему и увидел, что вода в нем мутная и грязная. На вопрос о том, кто это сделал, он получил ответ, что во всем виноват Тамбуа. Искупаться ему не удалось, и он воскликнул:

— О, да кто такой этот Тамбуа! Какая-то бессмысленная безделица с острыми концами, в которых и отверстия-то проделаны лишь затем, чтобы было куда вдеть плетеную веревку! [321] 3 Зубы кашалота хранили в связках, сложенных в специальные корзины либо ящички; ожерелья или единичные пронизки из зубов кашалота подвешивали на шею — это было знаком власти, силы, богатства.

На это благородный Тамбуа отвечал:

— Да, так это, так, но, когда вожди собираются на свои великие и значительные торжества, они поднимают меня, да-да, возносят меня вверх, а все смотрят на меня с восхищением, стрепетом и восторгом и приветствуют возгласами: "О, о!"

[А потом купаться пришел туда благородный господин Пуака]; он тоже замутил воду, и те двое принялись честить его, называя грязнулей, разорителем и расхитителем поселков, губителем трав и кореньев.

Он же отвечал им:

— Да, это так, но когда запекут меня целиком, положат на самый верх большой корзины, а всю ее набьют ямсом или таро, тогда нет ничего важнее на пиру, чем мое появление, и все на РаРа чувствуют нестерпимый голод и приветствуют меня.

(№ 116. [54], 20-е годы XX в., о-в Зикомбиа, с англ. )

Первым господином Зикомбиа был Ири-ни-мбуно из Коро-и-драно. До него же землями Зикомбиа управляли люди из явусы на-леле. А высокого, главного вождя среди них не было.

Говорят, когда благородная Луве-на-леле, дочь вождя, умерла, Ири-ни-мбуно заглянул в ее пустой дом ночью, увидел там свет и понял: "Там остался дух".

Он закрыл вход в дом, пошел к могиле умершей, выкопал ее тело, а вместо него положил в яму банановый черенок.

Тело девушки он отнес обратно в дом и положил там. А сам вышел и крепко-накрепко закрыл все выходы из дома: обмотал дом плетеной бечевой.

Когда все было сделано, он постучал. Дух девушки сразу проснулся. Ири-ни-мбуно приказал ему:

— Входи в тело!

Дух ответил:

— Не могу, не могу, противно: уж очень мерзко оно пахнет.

Но Ири-ни-мбуно был непреклонен:

— Входи в тело!

И дух повиновался приказу, а Ири-ни-мбуно, дав ему время, спросил:

— Что, вошел ли ты в тело?

— Да.

Тогда Ири-ни-мбуно открыл дверь, зашел в дом и принялся изо всех сил тереть тело умершей. [И она ожила.]

Прошло два месяца. Ири-ни-мбуно послал за своими родителями. Он им показал молодую женщину и сказал:

— Это дочь вождя явусы на-леле. Я прошу вас дать мне зубов кашалота, чтобы я мог передать их в дар ее отцу и матери.

Та женщина отнесла зубы кашалота своим родителям и сказала:

— Это я встала из мертвых. Если не верите — откройте мою могилу.

Они пошли и увидели там внутри банановый черенок. И они разрыдались от радости, что их умершая дочь вернулась к жизни.

А потом она простилась с родителями, сказав:

— Я отправляюсь к Ири-ни-мбуно.

Через пять дней после этого умер отец Ири-ни-мбуно. Его похоронили, и тогда-то в явусе на-леле решили, что только одним могут воздать они за его ушедшую жизнь — сделать Ири-ни-мбуно высшим вождем Зикомбиа. А вождю на-леле надлежало быть вторым после него.

(№ 117. [97], конец 50-х годов XIX в., о-в Вити-леву или о-в Мбау, с англ. )

Однажды у вождя Ваи-ни-кели родился ребенок. А одна женщина-дух решила взять его к себе. Она пробралась ночью в дом и выкрала ребенка, спавшего рядом с матерью.

Мать проснулась утром, а ребенка нет. Она стала горевать: ведь ей неведомо было, кто унес ребенка. И она сказала мужу, что, наверное, это была та женщина-дух.