Мифы, предания и сказки фиджийцев

Наконец все жители Основания Небес и Края Небес собрались на РаРа. И среди зрителей были две красавицы, дочери вождя, правившего Краем Небес. Началось состязание, и тут все увидели — от набедренной повязки их гостя отлетают молнии! Проходя по РаРа, он разбрасывал во все стороны ндава, а внутри вместо косточек были раковины каури! Когда же он метнул свой дротик, тот улетел дальше всех. Обе красавицы захотели узнать, кто он, направились к нему, и вдруг он скрылся в дымке и совсем исчез.

Они пошли к себе, чтобы рассказать отцу, что один из метателей дротика совершенно завладел их сердцами. Тогда вновь забили в барабан, и было оглашено, что один из метавших дротик поразил сердца тех прекрасных девушек. Было приказано повторить состязание, чтобы девушки могли указать на того, кто им полюбился. Каждый из метавших там дротик решил, что это он и есть. Снова началось состязание, и каждый входил на РаРа, а девушки говорили:

— Это не он.

Новые люди шли, а желанного удальца все не было. Но наконец он появился. Тут же девушки воскликнули:

— Это он! — бросились к нему с протянутыми руками, а он снова исчез, исчез непостижимо.

Несколько дней прятался он, но все же его нашли, и он решил взять в жены старшую сестру. Невиданные дары он принес: в поселок доставили все сокровища тех двух духов, что он поразил. Там были и необыкновенные раковины каури, и дивная материя из луба. Носильщики сгибались под тяжестью всех этих даров. А из всего съестного, что было в земле тех двух духов, приготовили великий пир.

После свадьбы молодые поселились у его бабушки. И там у них родился сын, Васу-ки-ланги.

А в одном сражении его отец отправился на помощь своим, те приняли его в свое войско, и он пал в бою.

Сестра же, не покидавшая его в тяжком пути на небо, очень горевала, когда узнала, что жену свою он любит больше, чем ее.

(№ 118. [36], 70-е годы XIX в., о-в Лакемба, с англ.

Рассказ записан Л. Файсоном со слов Соко-ту-ки-веи, уроженца о-ва Мбау. В тексте чувствуется несомненное влияние тонганского фольклора.

Одноглазый дух или герой — популярный персонаж океанийских сказок, ср. здесь № 49, где Мата-ндуа — одно из имен Туи-лику. Наряду с гиперболой и преуменьшением (т. е. приемами, связанными с изменением масштаба описываемого) упоминание какого-либо очевидного физического недостатка (один глаз, одна рука — ср. Линга-ндуа в № 49, 50, 57) — простой и часто используемый способ показать необычность персонажа. )

Был некогда Туи Тонга, свирепый и дикий духом человек. Больше всего он любил воевать и убивать людей, и на всех островах его боялись, а не любил его никто. Даже женщины в его собственном доме не любили его. А женщин в его доме было очень много. Он никогда не брал себе жен так, как должно вождю брать жену, но зато забирал к себе силой всех красивых девушек, когда покорял края их отцов. А некрасивых убивал. И еще он уводил жен от мужей, отнимал дочерей от отцов. Ничего и никого он не боялся — ведь он был высокий и могущественный вождь, и за ним шли многие. При нем были все самые безумные и злые удальцы, они везде были с ним, всегда помогали ему побеждать врагов.

Однажды случилось такое. Вождь вышел в океан на своей огромной друа, и вдруг в небе показалась страшная туча, а из нее вылетел внезапный и дикий ветер. Ветер бросился прямо на лодку, сорвал с нее парус и унес его. Тут же все успокоилось.

Вождь сказал:

— Ужасный ветер! Хорошо еще, что он нас оставил в живых. Но вот паруса нам не вернуть. Ну, люди, беритесь за весла: возвращаемся к земле.

Они спустили мачту и стали грести, вычерпывая к тому же воду из лодки. Плыли они очень медленно, ведь лодка была огромная, тяжелая, и людей на ней было множество. Ночь пришла, а они все еще были в океане, проплыли совсем мало. Всю ночь гребли, не останавливаясь, и уже слабость с усталостью принялись их донимать. Утро пришло, а земля все еще была далеко. Тут поутихли их духи, видя, в какую беду они попали. И люди стали говорить:

— Мы хотим есть, мы уже совсем без сил. Больше мы не можем грести.

Подняли весла и сели молча. А лодка медленно покачивалась на волнах.

И тут вождь сказал:

— Надо поесть. Что у нас осталось из еды?

Один юноша сказал:

— Ничего, мой господин. Вчера, еще до этого страшного ветра, мы съели наш последний ямс.

И вождь сказал снова:

— Мы должны поесть. Никто не может работать без пищи. Идите и посмотрите, не осталось ли на зама [328] 1 Фиджийская двойная лодка имеет асимметричные корпусы, больший и меньший. Меньший корпус выполняет функцию балансира (восточнофиджийск. зама, см. в тексте); больший, несущий корпус называется ката (по-видимому, от англ. cutter "катер"; раннее название неизвестно). банановых черенков [329] 2 На меньшей палубе двойной лодки размещались худшие, низшие по положению из плывущих на ней, в данном случае женщины. Вождь иносказательно, но вполне прозрачно отдает приказ убить и съесть одну из них, что и разъясняется ниже в тексте (возможно, само это разъяснение введено информантом в расчете на менее осведомленного, чем любой его соотечественник, европейского миссионера). .

Эти слова имели другой смысл. Ведь на зама всегда сидят женщины, им не подобает сидеть на ката [330] 3 См. примеч. 1 и 2. . И потому, раз вождь сказал: "Идите посмотрите, не осталось ли на зама банановых черенков", — это означало: "Убейте какую-нибудь из женщин, и мы ее съедим".

Один юноша взял палицу и пошел к женщинам. А те уже столпились на зама в ужасе, ведь до них долетели слова вождя. Юноша высмотрел Талинго (<���сomment>4 Значение имени неясно. Л. Файсон переводит его как "забытая", что сомнительно.), дочь Такапе, подозвал ее палицей и сказал:

— Идем, Талинго, тебя зовет вождь.

Она встала, прижимая к груди младенца, и медленно-медленно пошла на корму, где сидел вождь. Вот уже поднялась над ней палица — и тут с громким криком она спрыгнула в океан и скрылась под водой вместе с младенцем.

Вождь приказал:

— Копье, копье! Подать мне копье! На этот крючок рыбка и попадется! — захохотал дико, потряс копьем и ступил вперед, к самому борту. Стал высматривать ее в воде: вот-вот покажется.

А она нырнула под лодку, схватилась за крестовину между зама и ката и замерла, скрытая между корпусами лодки.

Те в лодке ждали, ждали, а потом решили:

— Акулы ее съели. И ее, и младенца. Так что опа не вынырнет никогда.

А Талинго решила прятаться до темноты. Из укрытия услышала она свист и стук палицы, слышала последний крик жертвы, слышала, как юноши переговаривались, пока готовили мбокола. А было так. Тот юноша, Фаха, спросил вождя:

— Что же нам теперь делать, кого еще выбрать? Эту женщину съели акулы, а мы по-прежнему голодны.