Мифы, предания и сказки фиджийцев

— Кто еще хочет ударить?! — закричал он.

Голос его разнесся над всем островом, в поселке все услышали его и помчались на берег — он стоял там.

— Я жду! Кто еще хочет ударить? Туи Оно, ты должен слышать мои слова! И вы, вожди, услышьте! Он ударил моего отца, старого, седого, слабого. Без всякой причины ударил старика!

И Туи Оно сказал:

— Довольно. Опусти палицу, Мата-ндуа. Послушай, что я скажу. И вы все, юноши, слушайте. Вы разве жаждете смерти? Мата-ндуа поступил верно. И теперь кто ударит, обидит его — тот ударит, обидит меня. Кто пойдет войной на него, пойдет войной на меня. Это говорю я, повелитель Оно.

Итак, они боялись его — из-за силы, из-за смелости, из-за слов, сказанных Туи Оно. Боялись и ненавидели все больше и больше. И все время думали, как бы хитростью убить его. Они боялись идти против него открыто и все делали исподтишка — и они, и разные вожди, любившие их. А Туи Оно был уже старик, ленивый и беспечный, оживавший только, если кто-нибудь ужасно прогневит его. Когда распределяли работы, погибшему матангали, из которого был Таусере, задавали делать столько же, сколько всем остальным — а ведь один только Таусере и оставался. И все равно Мата-ндуа раньше всех справлялся с работой. От этого они сердились и буйствовали еще больше. Надо было наловить рыбы для торжественного пира — его садки всегда были полны, у них же в садках было пусто. А это все Талинго помогала сыну: гнала рыбу из их садков в его. Надо было свалить дерево — огонь, которым он сушил ствол, делал свое дело за одну ночь: ведь этот огонь поддерживала Талинго [331] 5 Перед тем как свалить дерево, его опаливали, снимали кору и насколько возможно — ветки. . А у них уходило по многу дней и ночей. И так случалось с любым делом. Но вот однажды жрец созвал всех людей и сказал, что надо поставить новый мбуре-калоу, лучше и больше прежнего. И тут враги Мата-ндуа возликовали. Они стали говорить:

— Наконец-то. Наконец-то нашлось то, что ему не под силу.

Разделили работы, и Таусере досталось построить целую стену. В слезах пошел он к себе, а дома жена как раз причесывала Мата-ндуа, натирала его ароматным маслом. Плача, Таусере рассказал им, что случилось. Старуха тоже стала плакать:

— Что же это! Целая стена! Они думают, что мы духи, а не люди! Где взять столько бечевы [332] 6 Веревка нужна Таусере, чтобы скреплять поперечные балки и опорные столбы, а также сплетать вместе бамбуковые стебли, образующие простенки. , как дотащить бревна? И кто поможет нам во всем этом?

— Никто, — ответил Таусере. — Никто. Даже дети не придут нам на помощь. Вожди поселка ненавидят нас. Они просто хотят нас погубить. Так уж лучше умрем сразу, и все будет кончено, а вожди останутся довольны. Пожалей нас, Мата-ндуа, задуши нас обоих. Мы уже стары, слабы, и пользы от нас никакой.

И жена тоже сказала:

— Верно, верно. Послушай отца, сынок, задуши нас, дай нам умереть.

Но Мата-ндуа сказал:

— Нет! Вы будете жить. Попытаемся исполнить положенное, а если увидим, что нам это не под силу, убежим отсюда. Если мы уплывем прочь, то можем утонуть. А в чужом краю нас могут убить тамошние люди. И значит, смерть все равно придет. Но сначала попробуем исполнить положенное.

И Таусере сказал:

— Хорошо. Попробуем. Ничего у нас не выйдет, но давайте попробуем еще раз. Идем за кокосовым волокном, пора плести веревку.

Итак, они уселись в доме и принялись плести веревку. Сплели одно звено — вышла целая сажень плотной веревки. В изумлении и восторге стали плести они свою бечеву: было ясно, что им помогает какой-то дух.

Ночь еще не сошла на землю, а весь пол в их доме был покрыт кольцами прекрасной веревки, и была она всех цветов.

Таусере сказал:

— Довольно, — и они скрутили ее в большой тяжелый моток.

А когда Мата-ндуа уснул, Таусере шепнул мене:

— Что за чудо, настоящее чудо! Что это, жена? Ничего похожего никогда не было.

Старуха отвечала:

— Это его мать. Точно, точно, она. Кто еще из умерших станет заботиться о нем?

Муж сказал:

— Наверное, ты права. Но кто бы это ни был, его мать или кто-нибудь еще, ясно только, что в хороший день мы нашли ребенка на берегу. А сейчас давай спать: уже поздно, а на завтра у нас еще много работы, и нелегкой.

Наутро они пошли за лесом для опорных столбов. Нашли хорошие деревья, только собрались обжигать их у основания, как налетел страшный ветер, снес все деревья и бросил к их ногам. В мгновение ока оказались они на земле, без единой ветки — можно было вытесывать столбы. А когда они подняли их, чтобы нести, изумились еще больше: огромные бревна оказались не тяжелее охапки сучьев. Они отнесли их в поселок и сбросили там, где надлежало построить мбуре-калоу. Все изумились, стали спрашивать друг у друга:

— Что же это за дерево, если даже Таусере может его поднять?

Решили тоже попробовать, оказалось: даже два силача вместе едва могут приподнять за край самый маленький столб.

И так было во всем: любая работа была легка для Таусере и Мата-ндуа. Они первыми закончили то, что должны были сделать, и еще долго ждали, пока завершат свое все другие матангали.

Тут тамошние юноши стали говорить:

— Все, что мы подстраиваем, все зря. Мы должны сами убить его.

Так и решили. Для начала вырыли огромную яму. Яму эту накрыли ветками, дерном, так что ничего не было видно. Теперь оставалось заманить его туда, он упадет в яму и погибнет. Очень довольные, возбужденные, отправились они назад в поселок. Уже солнце ушло под воду, уже вышла луна, яркая и светлая. Вдруг на тропинке показалась неизвестная женщина. Она была чудесной красоты и по всему была похожа на тонганку. Кожа у нее была мокрая, как будто она только что купалась, и капли в волосах сверкали, зажженные лунным светом. В руке у нее был большой балансир. Вот какая женщина показалась на тропинке.

Янго-леву прокричал ей:

— Кто ты?! Кто ты?! Что ты молчишь? — а женщина не произнесла ни слова.

Янго-леву поспешил к ней, и тут она повернулась и убежала в лес.

Сын Туи Оно бросился за ней, крича:

— Ловите ее, держите! — и все остальные побежали следом с громкими воплями.

Женщина мчалась по лесу, кружила, путала след, наконец выскочила на ту же тропу, оказалась у них за спиной, обогнала их и побежала к яме, что они вырыли. Миновала ее, словно никакой ямы у нее под ногами и не было, а была твердая почва. Они бросились за ней, вот-вот схватят — и забыли про эту яму! И тут по всему лесу разнесся жуткий смех, громкий, гневный, звенящий — а Янго-леву и десять его одногодков, значит, всего одиннадцать юношей, упали, как один, в ужасную яму, ту самую, что они вырыли для Мата-ндуа. Только один из тех, бежавший последним, уцелел, остался жить и с воплями ужаса бросился назад в поселок.