Вадим Бурлак - Петербург таинственный . История. Легенды. Предания

Подхожу к окошку и вижу быстрый проток; волны пришибают к возвышенным тротуарам; скоро их захлестнуло; еще несколько минут — и черные пристенные столбики исчезли в грозной новорожденной реке. Она посекундно прибывала…

В окна вид ужасный: где за час пролегала оживленная проезжая улица, катились ярые волны с ревом и с пеною, вихри не умолкали. К Театральной площади, от конца Торговой и со взморья, горизонт примерно понижается; оттуда бугры и холмы один на другом ложились в виде неудержимого водоската.

…водоворот сносил громады мостовых развалин; они плотно спирались, их с тротуаров вскоре отбивало; в самой отдаленности — хаос, океан, смутное смешение хлябей, которые отовсюду обтекали видимую часть города, а в соседних дворах примечал я, как вода приступала к дровяным запасам, разбирала по частям, по кускам и их, и бочки, ушаты, повозки и уносила в общую пучину, где ветры не давали им запружать каналы; все изломанное в щепки, неслось, влеклось неудержимым, неотразимым стремлением.

…сама Нева против дворца и адмиралтейства горами скопившихся вод сдвинула и расчленила огромные мосты Исакиевский, Троицкий и иные. Вихри буйно ими играли по широкому разливу, суда гибли и с ними люди, иные истощавшие последние силы поверх зыбей, другие — на деревах бульвара висели над клокочущей бездною.

…На другой день поутру я пошел осматривать следствия стихийного разрушения. Кашин и Поцелуев мосты были сдвинуты с места. Я поворотил вдоль Пряжки. Набережные железные перилы и гранитные пиластры лежали лоском. Храповицкий — отторгнут от мостовых укреплений, неспособный к проезду. Я перешел через него, и возле дома графини Бобринской, середи улицы очутился мост с Галерного канала; на Большой Галерной — раздутые трупы коров и лошадей…»

Пресса и официальные сообщения того времени называли разное число людей, погибших в наводнении 1824 года: 208 человек, 569 и даже около четырех тысяч. Сотни домов Санкт-Петербурга были разрушены или сильно повреждены. Пострадали большинство продовольственных складов города. Огромной, истерзанной водами Северной столице грозил голод.

Вскоре добавилась еще одна беда. Ударили морозы, и отсыревшие от невской воды дома превратились в ледяные строения, непригодные к проживанию. В городе начались пожары. Медики ожидали массовых эпидемий.

То ли по приказу начальства, то ли по своей инициативе кинулся народ искать предсказателей, что беду напророчили, а может, накликали. Но тех и след простыл. Будто разом все сбежали из Петербурга.

Народ разъярился еще больше. На разбушевавшейся стихии зло не сорвешь, а выплеснуть гнев на кого-то надо было. Стали искать хоть каких-нибудь виновных. И генерал-губернатор Петербурга Михаил Андреевич Милорадович с тревогой доложил царю: попахивает бунтом!

Но обошлось…

Государь Александр Павлович повелел срочно организовать комитеты оказания помощи пострадавшим от наводнения. Сам он выделил из своих средств 1 миллион рублей (сумма по тем временам огромная). А по подписке в помощь пострадавшим было собрано еще 3 миллиона.

Около 50 тысяч жителей Петербурга получили денежные пособия. Специальные отряды развозили по городу и раздавали хлеб и одежду. В некоторых частных домах организовывались временные приюты для тех, кто лишился крова.

Петербургская трагедия 1824 года породила множество городских легенд, слухов, преданий и литературных произведений. Конечно же, самое яркое и наиболее известное о том событии творение — пушкинский «Медный всадник».

Сам Александр Сергеевич не был очевидцем наводнения 1824 года, поскольку находился в ссылке в Михайловском. Но его строки необычно достоверно доносят до потомков события тех бедственных дней:

Рассказывали старики с Крестовского острова, будто ровно 100 лет спустя после самого страшного петербургского наводнения в Северной столице вновь появились странники-предсказатели.

И снова принесли в город недобрые вести.

— Что за град такой — невидаль-неслыхаль? — вопрошали они. — Будто оборотень, меняет имя он. Дома те же, а знаки другие. Звался Петром, а теперь — каким-то нехристем Ле-н-ным!.. Скоро и Неву нарекут в Бесурму… Ох, ждите, христопродавцы, кровавой бедой будет метить река Нева эти камни!..

Заскрипели от усердия кожанками чекисты, да растворились в осенних туманах города странники-предсказатели.

Был город Петербург, стал Ленинградом, а туман — колдовской, чародейский — все таким же остался. И атеистический задор не смог его развеять. Исчезли предсказатели, а слова-то их еще неумолчней, раскатистей стали. Из всех подворотен, закоулочков назойливым эхом звучало: «Как ни обзывай град Петра, все равно Нева бедой отзовется, кровью будет метить эти камни…»

Ничего не утверждали старики с Крестовского. Хочешь — былью случившееся называй, хочешь — небылью. Да только через восемь месяцев, как переименовали город в Ленинград, — свершилось предсказание странников.

В сентябре 1924 года бьш дан неверный прогноз. Жителям Северной столицы сообщили, что вода поднимется выше ординара лишь на 120 сантиметров. На самом деле ее уровень поднялся более чем на три с половиной метра. Затопленной оказалась почти половина города.

В день наводнения ураган в Ленинграде срывал крыши домов, валил телеграфные столбы, вырывал с корнями деревья. В Северной столице прервалась телефонная связь, прекратилась подача электричества. Мрак, завывание ветра, плеск воды, треск падающих деревьев, крики людей заполнили улицы и дворы Ленинграда.