Василий Старостин - Русь Богатырская: былинные сказания

Вот идёт Илья по Святым по горам.
Вдруг увидел он — не виденье ли?
Перед ним гора высоченная:
Выше облака она ходячего,
Выше тучи она дождевой-громовой.
Позакрыла гора небо ясное,
Затенистила солнце красное.
А не то ещё дивно Илье Муромцу:
Не гора это была, богатырь матерой.
Он бел, он сед на кауром коне.
Едет, едет богатырь, а сам сном объят.
«Эко диво, — говорит Илья Муромец, ——
Богатырь-великан на коне сидит.
На плече у него ин хрустальный дворец.
А ведь едучи спит, на поездке храпит,
Что от храпа листочки содрогаются!
Ну-тко дай разбужу я его ото сна!»

И непросто нагнать великана Илье:
Великанский конь только шаг шагнет,
А Илье на коне надо день скакать!
Закричал тут Илья, разбудить хотел.
Да не слышит богатырь — знай посапывает!

Вдруг каурый конище задержался-встал.
Илья Муромец великана нагнал.
И ударил его со всего плеча.
Он ударил булатною палицей.
Спал и спит, и не слышит, и не чувствует
Великан того удара богатырского.
Собрал-напряг свои силушки
И второй раз ударил Илья Муромец.
Был могуч удар, беспощаден бой,
Да опять не проснулся богатырь на коне!
Тут Илья и совсем рассержается.
Сверх сил, сверх мочи ударяет он
По всаднику булатной палицей.
Повернулся великан, приоткрыл глаза:
«Ах, да то святорусский богатырь меня бил!
А я думал: это комарики
Налетели-укусили по три раза меня!»

Отвернулся богатырь и вновь заснул.
Перед тем хлестнул он каурого.
Конь пошел, великанище скрылся из глаз.
Не успел Илья и слова вымолвить.
Вот стоит Илья, думу думает:
«Это, видно, и есть Святогор-богатырь!
Ну ин как мне с ним да ещё встретиться?
Ну ин как мне с ним да разговор начинать?»

Вот едет Илья по Святым по горам.
Наезжает млад на дуб на раскидистый.
Дуб велик и разлапист, он полнеба закрыл:
Стольный город в тени затенился бы!
А под дубом не город, а раскинут шатёр.
На-убел-бел шатёр белёшенек!
По краям красно шит-повышит весь,
А по кромочкам тонко выстрочен,
А у входа лежит дорогой ковёр.

Подивился Илья чистоте-лепоте.
Да убранству всему красовитому.
«А и кто такову чистоту блюдёт?
Не мужское, видно, делышко, а женское!»

Отпустил млад коня богатырского
На зелёный на луг, на траву-мураву.
Сам зашёл поглядеть он во бел шатёр.
На кирпичном полу — ковры шёлковы.
Да стоят там столы белодубовы.
Да кроватища богатырская.
Одолел Илью неотвязный сон.
Он хозяина не ждал, не спрашивал:
Повалился спать на широку кровать.
Н проспал во прохладе трое суточек.
На четвертый день поднимался гул
Из-под северной под сторонушки:
Мать-сыра-земля заколебалася,
Темны лесушки пошатнулися,
А вода из морей-рек повылилась.
Да Илья-то не слышит: крепко спит во шатре.

А тут добрый конь, Ильин бурушко,
Проязычил языком человеческим:
«Ай же ты, Илья, добрый молодец!
Уж ты спишь-лежишь, не пробудишься.
А невзгоды над собой ты не ведаешь:
Воротился домой Святогор-богатырь!
Тебе биться с ним, воевать нельзя.
А за твой самовол он убьёт тебя!
Ты спущай-ко меня в поле чистое,
Сам на дуб залезай густолиственный!»

Восстал Илья на ноги резвые.
Отпускал коня в поле чистое.
Залезал на дуб, во густу листву.

Подъезжал ко шатру богатырь-гора.
На плече у него да хрустальный дворец
На вечернем на солнышке поблескивает.
Он хрустальный-блистальный с прозолотинами.
Вместо крыши на дворце — восемь башенок,
башни яхонтами изукрашены,
Дорогими-редкостными самоцветами.
Снял с плеч Святогор свой хрустальный дворец.
Отмыкал его золотым ключом.
Выпускал жену богатырскую.
От блистательной от женской красоты-лепоты
Побледнело на небе красно солнышко.
Потускнели на дворце прозолотины.
И поблекли все камни-яхонты.
Очи ясные, брови чёрные;
Поглядит-сверкнёт — огнем прожжёт!
Загляделся Илья — и кругом пошла
От красавицы головушка буйная!

Заходила в шатёр молода жена.
Вынимала она скатерти браные.
Накрывала столы белодубовы.
Выставляла все яствушки сахарные.
Наливала меды она стоялые.
Святогор с женой усладилися.
Пили-ели они, веселилися.
Час пришёл, Святогор повалился спать.
Не уснула жена богатырская.

Из шатра выходила красавица.
Обдувала шатёр она, обмахивала.
Опахалом кругом все опахивала.
Скорым временем дело сделала.
Потянуло красавицу одной погулять.
Вот гуляет она да всё раздумывает.
На земле следы да всё разглядывает.
И, гуляючи, она повысмотрела
На сыром дубу Илью Муромца.
Подходила к нему, заговаривала.
Да с дубочка сойти все заманивала.
Илье с дуба сойти инда хочется.
Прогневить Святогора он опасается!
А красавица стоит, привораживает.
Да угрозой ему поприграживает:
«Ты сходи, не тяни, добрый молодец!
Проведи час весёлый со мной, молодой.
Буде ты на мой зов не откликнешься,
Разбужу пойду Святогора я!
Разбужу да скажу, будто ты, молодец,
Ввел во грех меня да насильственно!»

Что тут делать Илье с этой бабою?
И слезал Илья с дуба древнего.
Час весёлый провел со Святогорихой.
Тут бы сесть Илье на добра коня,
Ускакать-улететь ему прочь от греха.
Да красавица богатырёва жена,
Забрала она и с конём Илью,
Посадила ко мужу во глубок карман.
Разбудила Святогора от крепкого сна.

Просыпался Святогор, запирал жену
Во дворец голубой да на ключ золотой.
Ставил груз дорогой на плечо себе.
И поехал он по Святым по горам.
Богатырь на коне забывается.
Ото сна, от дремоты он качается.
Добрый конь под ним спотыкается.
И очнулся Святогор и бранит коня:
«Что ты, волчья сыть, травяной мешок?
Ты с чего это ныне спотыкаешься?»

Отвечал-говорил Святогору конь:
«А дивья ли мне спотыкаться-то?
Опереж я возил, Святогор, тебя
Да жену твою богатырскую.
А я нонь вожу и тебя, и жену,
Да ещё богатыря с богатырским конем!»

И вытаскивал Святогор тогда
Из карманища Илью Муромца.
Он выпытывал, он выспрашивал:
Кто он есть, Илья, как попал сюда?
Илья Муромец не скрывается;
Правдой-истиной изъясняется.

Охватил Святогора неистов гнев.
Вот становит на землю он хрустальный дворец.
Выпускает жену свою изменницу.
Он разгневанный, он рассерженный.
Он готов снести ей буйну голову,
Разорвать-раскидать тело белое.

Пожалел Илья ту красавицу.
«Погоди, Святогор, лютовать-казнить!
Мы рассудим это дело на иную стать.
Ты поставь жену впереди себя.
Ты возьми, Святогор, в руки лук тугой.
Ты пусти в жену калену стрелу.
Ты пускай стрелу, заговаривай,
Чтобы пала стрела на младу жену.
А я буду стрелу отговаривать,
Чтоб красавицы она не трогала.
Чьё сильнее слово, то и верх возьмет!»