Василий Старостин - Русь Богатырская: былинные сказания

Так Микула подумал, да Морок
Пособрал по морям-океанам
Все пылинки-пепелинки по водам,
Лихостную свою бедственную силу
Вдунул в мертвого Моровита.
Вновь восстал Моровит на Микулу.

Он идёт-бредёт неотвратимый.
Он стучит-брячит костями сухими,
Потрясает кулаком костлявым.
Он клыкастыми щёлкает зубами.
Он ярится сокрушить Микулу
И Микулиных ребятишек.

И тогда-то понял Микула:
Та борьба с царём Голодом извечна.
Понял это сын Селянинов
И с уделом таким смирился:
Со врагом к вековечному сраженью
Изготовился пахарь Микула.
А подземник-ненавистник Морок
Не обрёл торжества над Микулой.
И познал враг в своих попытках:
Нет, нельзя умертвить Микулу,
А в борьбе такой непобедим он.
Тот борец и труженик Микула
На полях своих и нивах бессмертен.
И тогда злоковарный Морок
Ещё новое коварство замыслил.

Вот позвал он из тьмы кромешной
Красноглазое ушастое исчадье:
Черныша-чиликуна из каменистых
Да глубинных щелистых проемов.
И Черныш-чиликун явился ——
Он губастый, ноздрястый, смурогий.
Два глаза — два больших лукошка.
Из-под верхней губы слюноватой
Два клыка опускаются книзу,
Загибаются ниже подбородка,
Уши круглые — две сковородки.
Чиликун — он ходил и чиликал
Постоянно и неотступно
Ручьевал в глубинах подземных.

Повелел Чернышу подземник Морок:
«Собери ты из недр твердиземных
Власть у золота всю колдовскую;
Отыщи изумруд зелёный.
Выплавь ты, чиликун, кольцо такое,
Притягательный сверкучий перстень,
Чтобы кто на него ни глянул,
Всяк бы тут же им и прельстился,
И не смог бы от него оторваться!»

Чиликун Черныш по повеленью
Из-под горных глубин недоступных
Собрал золота несметные горы.
Из него он извлек всю владу.
Владу-власть всю из золота исторг он
И в кольцо на огне переплавил,
Изукрасил бесценным изумрудом.
И принес Чернобогу перстень.
Морок взял и заклял таким заклятьем:

«Ты вселись, моя душа, в этот перстень!
Всё проклятье моё и лихость,
Моя ненависть, войди и укройся
Чаровейным этим изумрудом!
Ты из царства тьмы изыди, перстень!
И вселись ты мной в царство света!
И блесни! И покори! И прожги ты!
И тогда ослепнут народы
От сверкающего огненного блеска.
И в своей слепоте безумной
Пусть не будут добра они видеть!
Ано зло за добро принимают!
Ано зло добром называют!
Пусть сердца их окаменеют
От прожога твоего огневого!
Да ин в душах пусть возгорится
Алчность, жадность, злодушье, свирепость!
Слушай, золото, ты изумруд мой!
Слушай, перстень, завет мой подземный:
Ты иди и повергни народы,
Покори всех людей моей воле!
Стань слугою моим, а над миром ——
Властелином бессловесным, но всевластным!
И да пусть же погибнет каждый,
Кто тобою, мой перстень, прельстится,
Ослеплённый возьмёт его в руки!
Пусть же первая погибь постигнет
И падёт на отпрысков Славуны!
А и прежде всех на пахаря Микулу!
Так иди же ты по свету, перстень!
Разнеси по земле преступленья
И вражду рассади меж народов.

Да не будет меж ними больше дружбы,
А раздоры, да ненависть, да войны
Раздирают пусть и мучат людство,
И реками льётся кровь человечья.
Под твоею растленною властью
И грабители и воры да станут
Средь народов самозваными вождями.
И бесстыдные, бессовестные люди
Человечеством пусть управляют!
Да сотрут они своими делами
С лиц людские веселые улыбки,
А из глаз поисторгнут слезы,
Из грудей безутешные стенанья!
Да задушат они печалью
И тоскою истерзанные души!
Да не будет на земле одичалой
Никому ни веселья, ни счастья!»

Вот таким заклятьем бог подземный
Напитал изумрудный перстень.
И подкинул его Морок в день весенний
На Микулину пашню приманкой,
Погубительным обольщеньем.

Пашет пашеньку свою вечный пахарь.
День сияет. Высится солнце.
Светом землю Ярило обмывает.
И теплом её отепляет,
До глубин он пашню прогревает.
Будь, земля, ты тепла и плодородна!
И мягка, и пухла, и влажна ты!
Лягут в землю пшеничные зёрна.
И горох, и овсяное семя,
И ячмень, и лён, и гречиха.
И повырастет хлеб на пропитанье,
А рубашка — на одеванье!
Будет людям и жизнь, и веселье,
И земные все радости уделом!

Пашет пашню пахарь Микула,
И об этом текут его думы.
Он бороздку за бороздкой прокладает.
Он пласты кладёт на пласточки.
Он выпахивает каменья
И отваливает их во сторонку.
Так Микула Селянинович свершает
Свой непышный, да великий подвиг.

Наезжает он на Мороков перстень.
А до перстня ли теперь Микуле?
Не до золота сыну Селянина!
На приманку не глядит Микула —
Ведь не золото ищет в поле пахарь,
Роет землю не ради изумрудов!
И не видит соблазна Микула!
Он проходит мимо искушенья:
Он сырой привалил его землею,
Он пластом понакрыл изумрудок!

Вот за это пахарю слава!
Ведь не будет теперь зла по миру!
Не свершится заговор злодейский!
Не падет на людей проклятье!
Человеческий род его избудет!

Да прознал, да проведал Морок:
Тот подарок запахал-де Микула.
Кликнул снова Черныша бог-подземник,
Отодрал за лопушистые уши,
Наплевал ему в красные глазищи,
Надавал по зубам клыкастым.
Чиликун лишь повизгивал от боли,
Красноглазое лохматое уродство.

Утолил лихоту свою Морок,
Проскрипел Чернышу напоследок:
«Отыскать в земле утерянный перстень
И Микулу им оморочить!»
Побежал-полетел уродец.
Много времени искал-избивался
Чиликун Черныш на вспаханном поле.
Да нашёл, да достал, да подсунул
Он Микуле проклятую находку.

И Микула подсовину увидел.
Он тогда остановил кобылку.
Привалил на земельку сошку,
Приклонился и поднял перстень.
В руки взял, поглядел — дивился:
«То-то будет ребятишкам игрушка!»

Ой, Микула, удалой ты пахарь,
Молодой на земле работник!
Не гляди ты на этот перстень!
Не прельщайся ты им, проклятым:
У него блеск и жаро́к, да лжив он;
Красота изумрудная обманна!
Отвернись от сверкалины зелёной,
Золотым не ослепляйся сияньем:
В изумруде зеленущем — злой Морок,
В чистом золоте — зло вселенной!
Позабрось, Микула, этот перстень!
Ты закинь его в безлюдные горы!
Ты сожги его огнем пепелящим,
Порасплавь его пламенем палящим!
На куски размельчи его, Микула!
Разотри его в пыль меловую,
Раскидай по белому свету!

Ничего не совершил Микула:
Не закинул он перстня за горы!
Ни в огне, ни в пожаре не расплавил.
Не растер в порошок его пылистый,
Не развеял по белому свету!
А воззрился Микула на находку,
Да упился погибельным сверканьем.
Ослепило Микулину душу
Изумрудное слепящее горенье,
Золотое томливое искренье.
Помутился у пахаря разум.
И тогда поглядел Микула
На свою работягу-кобылёнку.
И она ему не показалась.