Коллектив авторов - Кельтские мифы

Никто не воспротивился его желанию. Сетанта поселился в доме короля в Эмайн Махе, и самые доблестные воины и самые мудрые советники не остались в стороне от его воспитания.

В ту пору на земле уладов жил великий кузнец по имени Кулан, и он задумал дать пир в честь Конхобара. Путь короля лежал мимо луга, на котором юное воинство играло в свои игры, и, недолго понаблюдав за ним, король подивился, как легко сын Дехтире опережает остальных.

– Этот малыш еще послужит Уладу, – сказал Конхобар. – Позовите его, и пусть он сопровождает меня на пир к кузнецу.

– Сейчас я не могу идти с тобой, – ответил Сетанта, – потому что мы еще не закончили с упражнениями.

– Но я не могу тебя дожидаться! – воскликнул король.

– И не надо, – сказал Сетанта. – Я поспею.

Конхобар отправился к кузнецу. Его с радостью приняли, постелили на полу свежие циновки, потом затеяли декламировать стихи и петь песни, а когда гости уселись за накрытые столы, то и вовсе развеселились.

Кулан спросил короля:

– Ты больше никого не ждешь?

– Нет, – ответил Конхобар, совсем забыв о племяннике. – А почему ты спрашиваешь?

– У меня в сторожах свирепый пес, – объяснил кузнец. – Если его спустить с цепи, он разорвет любого, кто посмеет приблизиться к дому, потому что послушен только мне, а силы у него, как у ста псов.

– Спускай его с цепи, – разрешил Конхобар. – Пусть он сторожит нас.

Кулан так и сделал. Пес обежал дом кругом, а потом улегся на свое обычное место, и из страха перед ним ни один человек или зверь не решался подойти к дому кузнеца. Такой это был кровожадный сторож.

Когда мальчики в Эмайн закончили играть и разошлись по своим домам или по домам приемных родителей, Сетанта побежал по следам повозок, укорачивая себе путь при помощи палицы и мяча, как он это делал обычно. Едва он оказался на лугу перед домом кузнеца, пес заслышал его шаги и принялся громко лаять, так что его было слышно во всем Уладе, а потом прыгнул на мальчика, намереваясь разорвать его когтями и проглотить целиком. У Сетанты с собой ничего не было, кроме палицы и мяча, поэтому, завидев бегущего пса, он изо всей силы кинул мяч, который попал псу в открытую пасть и разворотил ему кишки. Сетанта же, недолго думая, схватил пса за задние лапы и, ударив о ближайший камень, вышиб из него дух.

Веселившиеся на пиру мужи услышали лай, и Конхобар сразу вспомнил о сыне своей сестры.

– В недобрый час отправились мы в путь. Верно, сын моей сестры погиб от зубов пса.

После этих слов все, кто был в зале, бросились вон, устроив такую толкучку в дверях, что прошло много времени, прежде чем они выбрались во двор. Первым возле Сетанты оказался Фергус, который подхватил его на руки и усадил себе на плечо, а потом передал Конхобару живым и невредимым, отчего все возвеселились и возрадовались.

Лишь кузнец Кулан, когда увидел своего пса мертвым, опечалился сердцем. Возвратившись в дом, он сказал Сетанте:

– Не рад я тебе.

– Почему ты не рад мальчику? – спросил его Конхобар.

– В недобрый час он пришел. Или я в недобрый час затеял этот пир, король, – сказал кузнец, – потому что теперь, когда нет со мной моего пса, не сберечь мне моего добра и не жить, как прежде, в тепле и сытости. Ты, малыш, – посетовал он, – забрал у меня доброго члена моей семьи, ибо он стерег и мой дом, и мои стада, и все, что у меня есть.

– Не сердись, – попросил его мальчик, – я не останусь у тебя в долгу.

– О чем это ты? – не понял Конхобар.

– Вот что я сделаю. Отыщу в Ирландии щенка того же семени, что и убитый мною пес, и буду растить его, покуда он не научится служить, как его родич, а до тех пор я сам буду сторожить твое добро.

– Хорошо сказано! – воскликнул Конхобар.

– Даже я не рассудил бы лучше, – согласился с ним друид Катбад. – Отныне тебя будут звать Кухулин, Пес Кулана.

– Мне больше нравится мое прежнее имя Сетанта, сын Суалтайма, – заявил малыш.

– Не говори так, – возразил друид, – потому что наступит день, и имя Кухулина будет на устах у всех мужей на земле.

– Если так, я согласен.

С тех пор Сетанту стали звать Кухулином.

Прошло довольно много времени. Друид Катбад занимался с учениками в своем доме к северо-востоку от Эмайн. Восемь мальчиков были с ним в тот день, и один из них попросил его:

– Можешь ты по своим знакам сказать, не уготовил ли нам что-нибудь особенное нынешний день?

– Если сегодня юноша возьмет в руки меч мужа, – ответил Катбад, – его имя воссияет ярче всех других имен в Ирландии. Однако короткой будет нить его жизни.

Кухулин играл в это время во дворе, но, услыхав слова друида, сбросил платье для игр, оделся во все чистое и отправился прямиком к Конхобару в спальню.

– Здравствуй, король.

– Чего ты хочешь? – спросил Конхобар.

– Хочу сегодня же взять в руки меч.

– Кто вбил тебе это в голову?

– Друид Катбад, – ответил Кухулин.

– Если так, то и от меня отказа не будет, – решил Конхобар.

Он дал ему несколько мечей на выбор, но Кухулину ни один не понравился, хотя там были мечи покрепче Конхобарова. Тогда король вручил ему два своих копья, свой меч и свой щит.

В это время пришел друид Катбад и не смог скрыть удивления.

– Неужели мальчик сегодня задумал взять в руки меч?

– Так оно и есть, – ответил король.

– Мне жаль, что сегодня сын его матери берется за меч, – промолвил Катбад.

– Разве не ты прислал его ко мне? – изумился король.

– Ну нет!

– Ты солгал, мальчишка! – возмутился король.

– Нет, король, – возразил Кухулин. – Катбад вложил эту мысль в мою голову, правда, рядом с ним были другие ученики. Один из них спросил, не знает ли он что-нибудь особенное про сегодняшний день, и он сказал, что тот, кто сегодня в первый раз возьмет в руки меч, прославит свое имя по всей Ирландии, и ни о чем плохом он не говорил, разве только, что этот воин недолго будет жить на земле.

– Я сказал правду, – подтвердил Катбад. – Ты прославишь свое имя, но твоя жизнь будет короткой.

– Мне все равно, – заявил Кухулин. – Даже если бы мне остались до смерти всего один день и одна ночь, но мое имя и мои подвиги пережили бы века, я и то согласился бы.

И тогда Катбад сказал:

– Возьми повозку, а мы посмотрим, правильно ли было мое предсказание.

Кухулин взял повозку и разнес ее в щепы. То же самое случилось с еще семнадцатью повозками, которые Конхобар держал в Эмайн для мальчишеского воинства.

– Конхобар, – вскричал Кухулин, – эти повозки недостойны меня.

Тогда Конхобар призвал к себе Ибара, сына Райангабра, и тот, не медля, явился на зов короля.

– Приготовь мою повозку и впряги в нее моих коней для этого мальчугана, – приказал Конхобар.

Чего только Кухулин ни делал с королевской повозкой, она все выдержала.