Кероглу

А Кероглу только того и нужно было. Повернулся он к удальцам и сказал:

— Поезжайте этой дорогой. Я поеду горной тропой. Если приедете в Ченлибель до меня, значит считайте, что вы одни, без меня освободили наших молодцов, и вся казна Аслан-паши достанется вам. Если же я приеду раньше, тогда казна целиком моя.

Кероглу не стал дожидаться ответа, хлестнул Гырата и тотчас перевалил через высокий холм. Удальцы, ни о чем не догадываясь, поспешили в Ченлибель.

Кероглу поворотил Гырата и снова выехал на вершину холма. Когда он убедился, что удальцы уже далеко, спустился на дорогу и, надвинув папаху на брови, медленно поехал он вдоль берега реки. Не проехал он и версты, как Гырат зашевелил ушами и поднялся на дыбы. Вдали конь заржал. Обернулся Кероглу, видит — Гизироглу Мустафабек на своем Алапаче [87]скачет так, что пыль поднялась столбом. Заслышав ржание Алапача, Гырат остановился. Как ни бился Кероглу, Гырат не двинулся с места. Оглянулся было Кероглу, чтоб посмотреть далеко ли, близко Гизироглу Мустафабек, как тот хватил его палицей по голове. Не удержался на коне Кероглу, упал на землю и покатился вниз прямо в реку. Бросив палицу Гизироглу обнажил меч, чтоб снести голову Кероглу, но тот ловко выскочил из реки, мгновенно схватил палицу Гизироглу и нанес ему по голове такой удар, что на этот раз в реку покатился сам Гизироглу. Когда же тот, поднявшись, хотел выбраться из воды, Кероглу протянул руку, помог ему выйти на берег и только хотел взяться за свой египетский меч, как Гизироглу сказал:

— Остановись, Кероглу! Ведь у тебя со мной никакой вражды нет.

— У меня-то нет, — ответил Кероглу, — но у тебя, вижу, есть.

— Нет, и у меня нет. Мне только хотелось узнать, кто из нас сильнее — ты или я? И я это узнал. Теперь драться нам не к чему. Дай руку, будем друзьями!

Кероглу и Гизироглу протянули друг другу руки, расцеловались и разъехались в разные стороны. Кероглу поскакал в Ченлибель, а Гизироглу — в горы.

Оставим Кероглу ехать своей дорогой, посмотрим, что сделал Гизироглу.

Он приехал прямо к своему отряду.

— Ну что? Где голова Кероглу? — спросили его. Гизироглу рассказал им все, как было.

Среди его людей пошло перешептывание: «Врет он. Верно, от страха даже не посмел показаться на глаза Кероглу». Сколько ни уверял Гизироглу — никто не верил ему. Рассердился он, наконец, и сказал:

— Тогда давайте поедем в Ченлибель. Спросите у него самого. Если он человек честный и мужественный, скажет всю правду. Если же бесчестный и солжет, я сражусь с ним на ваших глазах, а вы поглядите.

Все согласились. Сели на коней и поехали в Ченлибель.

Пусть себе едут в Ченлибель — с одной стороны Кероглу, с другой — Гизироглу со своими людьми, а ты послушайте теперь об удальцах.

Удальцы ехали, ехали и, наконец, ранним утром доехали до Ченлибеля. Женщины вышли им навстречу. Завидя издали Нигяр-ханум, Коса-Сафар крикнул:

— Нигяр-ханум, скажи, пожалуйста, приехал Кероглу или нет?

— Нет, — отвечала Нигяр-ханум, — еще не приезжал.

— Вот и хорошо, — сказал Коса-Сафар. — Хоть раз и мы выиграли. Приехали к месту раньше него.

Вдруг раздалось могучее ржание Гырата. Повернулись все, смотрят, Гырат пасется в Ягы-горуге, а Кероглу, лежа на зеленой траве, поглядывает на них и, улыбаясь, говорит:

— Где вы пропадали? Да у меня от ожидания уже глаза слипаться стали.

— Опять ты выиграл! — сказал Коса-Сафар.

— Выиграл. Но ведь у нас есть еще одно условие. Кто первым приедет и поздоровается со мной, тому даю сто золотых. Значит еще с того раза я должен каждому из вас по сто золотых, а теперь вы, все семь тысяч семьсот семьдесят семь удальцов, приехали сразу. В казне Аслан-паши только и наберется золота, чтобы расплатиться с вами, выходит, значит, что казна его должна достаться вам. Как хотите, так и делите ее между собой.

Удальцы спрыгнули с коней. Разостлали суфры.

Оставим теперь их есть, пить, петь и плясать, а вы послушайте об отряде Гизироглу Мустафабека.

Отряд подъехал как раз тогда, когда пир был в разгаре. Мустафабек сказал:

— Мешать сейчас их веселью не дело! Подождем, пусть кончат.

Они отошли в сторону и стали ждать. Когда кравчий обошел круг, все повеселели и головы прояснились. Нигяр-ханум сказала:

— Ну, Кероглу, рассказывай, как вам ездилось? Как удалось спасти наших молодцов?

Кероглу поведал им все, как было, от начала да конца, — но о Гизироглу не обмолвился ни словом. Повела Нигяр своими голубыми глазами, покосилась на Кероглу и спросила:

— Ах, Кероглу, найдется ли на свете второй такой игид, как ты, или только твоя мать родила на свет такого пехлевана?

Кероглу ничего не сказал. Поднялся, взял саз ашуга Джунуна, прижал к груди и запел:

Когда Кероглу кончил петь, Гизироглу Мустафабек, выйдя из своего укрытия, подошел к пирующим:

— Кероглу, ты и впрямь благородный, мужественный человек, — сказал он. — Но только слишком ты возвеличиваешь подвиги других и умалчиваешь о своих. Теперь постой, я расскажу всю правду.

И Гизироглу рассказал все, как было, не прибавляя и не убавляя ничего.

Кероглу и Гизироглу снова обнялись, расцеловались и побратались. Подошли и люди Гизироглу.

И пир начался снова.

После всего, что случилось в Багдаде, султан, разослав повсюду письма, созвал к себе именитых, прославленных пашей, сардаров и пехлеванов. Когда все были в сборе и каждый занял свое место, султан сказал:

— Пока подает свой голос Кероглу, жизни на этом свете для нас нет. Я созвал вас, чтобы выслушать ваш совет, — как быть, что делать, как стереть его с лица земли. С каждым днем его отряд растет. Где только ни объявится какой-нибудь проходимец или мошенник, он тотчас же идет к Кероглу. В один прекрасный день мы узнаем, что он набрал целое войско и забирает наши города и села. После этого придется и нам пойти к нему в услужение или бежать в горы.