Кероглу

Мастер понял, что от него нужно. Выковал он ему меч наполовину из хоросанской, наполовину из местной чистейшей стали. Заплатив с лихвой и за этот и за все сломанные мечи, Кюрдоглу встал, привесил меч к поясу, сел на коня, приехал к матери и попросил ее:

Мовминэ-ханум ответила:

Кюрдоглу пообещал:

Мовминэ-ханум протянула сыну браслет:

Кюрдоглу попросил:

Мовминэ-ханум благословила его:

Мовминэ-ханум надела браслет на руку Кюрдоглу, исцеловала его в щеки и глаза.

— Сын мой, смотри, упаси аллах, открыть кому-нибудь, кто ты такой. Как только узнают, что ты сын Кероглу, тебя убьют.

Словом, распрощались мать с сыном; Мовминэ-ханум обратилась к молитве, а Кюрдоглу поскакал в Ченлибель.

Проехав три дня и три ночи, доехал, наконец, он до владений курдистанского Ахмед-хана.

Подъезжая к одной деревне, видит он, что красавица-курдянка, стоя у родника, набирает в кувшин воды. Только собрался Кюрдоглу повернуть коня к роднику, как девушка подняла голову. Едва встретились их взгляды, показалось Кюрдоглу, что молния поразила его. Невольно остановил он коня. Должно быть то же почувствовала и девушка.

Но еще отцами и дедами нашими было сказано, что упрямей курдянок трудно сыскать. Она, что норовистая лошадь, не допустит ни взять ее за уздцы, ни вложить ногу в стремя.

Кюрдоглу попросил у девушки воды. Мехри-ханум — так звали ее — протянула ему чашу. Взял Кюрдоглу и осушил ее, словно чашу любви.

Увидела Мехри-ханум, что Кюрдоглу — юноша, достойный того, чтобы принять от него любую жертву. Но нарочно, желая испытать его и узнать, тверд ли он в своем слове, пропела:

Послушаем, что ответил Кюрдоглу на слова Мехри-ханум:

Мехри-ханум пригрозила:

Кюрдоглу признался:

Мехри-ханум снова пригрозила:

Кюрдоглу рассердился:

А Мехри-ханум нравилось сердить Кюрдоглу. И, чтобы еще больше раззадорить его, она спросила:

Кюрдоглу стоял на своем:

Мехри-ханум опять начала пугать его:

Кюрдоглу тоже пригрозил:

Мехри-ханум, наконец, согласилась:

Кюрдоглу признался ей во всем:

Все было сказано. Мехри-ханум взяла кувшин и пошла, а Кюрдоглу поворотил коня и поехал следом за ней.

Приблизились они ко дворцу. Открыла Мехри-ханум одну из дверей и вошла. Кюрдоглу понял, что это дворец Ахмед-хана. Ну, и как говорится, не ленясь, подъехал прямо к ханским воротам.

Бросились ферраши [132]донести хану, что приехал какой-то юноша, выглядит он так-то и так-то и хочет видеть хана.

Ахмед-хан разрешил, и Кюрдоглу провели к нему. Вошел Кюрдоглу, поклонился. Ахмед-хан ответил на поклон. Когда же, по приглашению хана, Кюрдоглу сел, повернулся к нему Ахмед-хан и спросил: — Ну, игид, говори, что тебе нужно?

Кюрдоглу с детства не любил кривить душой и говорил всегда все напрямик. Что бывало у него на сердце, то и на языке. Вот он и сказал:

— Ахмед-хан, пришел я просить отдать за меня, по велению аллаха и по законам пророка, дочь твою Мехри-ханум.

Увидев саз за плечом Кюрдоглу, Ахмед-хан подумал, что он ашуг, и сурово сказал ему:

Послушаем, что Кюрдоглу ответил хану:

Ахмед-хан предостерег самонадеянного ашуга:

Кюрдоглу потребовал:

Ахмед-хан опять пригрозил ему:

Кюрдоглу твердил свое:

Ахмед-хан снова повторил без саза то, что сказал под саз: