Таннен-Э — город под вечными льдами: легенды Австрии

Кто знает, какой бедой кончилась бы эта история, не пробей в этот миг колокол на ближней церковной колокольне один час ночи. Призрак растворился в сером туманном облаке, а писарь галопом помчался обратно в замок. Он отыскал ожидавшую его возлюбленную и беспрепятственно бежал с ней в Италию, где священник свершил обряд венчания.

Когда рыцарь узнал о бегстве дочери, он стал браниться, словно одержимый, перебил все столы и стулья, и повел себя так, что все стражники из замка разбежались. Когда же рыцарь немного успокоился, они осторожно прокрались обратно к своему господину и заикаясь пробормотали, что девушка наверняка не могла покинуть замок, ведь ее никто не видел, и лишь замковый призрак дважды показывался в прошлую ночь.

Рыцарь безмерно гневался из-за того, что дочь его перехитрила. Он повелел искать ее повсюду и наконец, обнаружил убежище молодых людей. Тотчас надел он на себя лицемерную личину дружелюбного, располагающего к себе человека, сделал вид, будто со всем согласен, похвалил юного зятя и пригласил молодую чету в замок — погостить. И писарь, и его жена были очень уж незлобивы и доверчивы. Преисполненные радости, возвратились они домой.

Дабы отпраздновать их возвращение, Бибернелль устроил великолепный праздник; капеллан из замковой церкви еще раз благословил молодую чету, и все, казалось, благоденствовали. Вдобавок к свадебному торжеству повелел рыцарь накрыть праздничный стол, равного которому еще никто не видел, и наприглашал отовсюду столько гостей, что, казалось, совершенно излечился от своей скаредности. Перед трапезой он провозгласил тост за здоровье новобрачных, и они тоже подняли свои бокалы и выпили. Внезапно молодая женщина побледнела, как полотно, и упала. Она смогла еще прошептать:

— Меня отравили!

И навеки закрыла глаза. Зятю было не лучше, он тоже почувствовал во всем теле яд, но успел из последних сил вырвать кинжал из ножен и вонзить его в грудь вероломного презрительно смеющегося рыцаря.

Согласно старинному обычаю, последнего рыцаря из замка Штейн должно было хоронить в Луггаи, поэтому тело Бибернелля повезли в гробу через гору Гайльберг. Меж тем все его подданные с облегчением вздохнули: ведь жестокий господин бесповоротно и навечно их покинул! На вершине горы Гайльберг услыхали люди глухой шум и приглушенные крики в гробу. Когда гроб открыли, он был пуст. Таков был конец последнего рыцаря из замка Штайн.

Поблизости от старинного герцогского городка Санкт-Вейт высятся на вершине шарообразного холма развалины старинного замка Таггенбрунн.

Во времена крестовых походов жил там вместе со своей женой Гильдегард почитаемый всеми своими подданными рыцарь по имени Генрих фон Таггенбрунн. Подобно многим рыцарям и благородным мужам своего времени Генрих пожелал принять участие в крестовом походе и отправиться в Святую Землю. На прощание жена дала ему белоснежную полотняную рубашку и сказала:

— Пусть эта белая рубашка вечно напоминает тебе о моей верности. Носи ее всегда!

Вскоре после этого во время злосчастной битвы рыцарь попал в руки турецкого султана и вместе с другими пленными его приставили к самым тяжелым работам. Словно вьючное животное, запрягали его в плуг и подгоняли ударами кнута, если он, изнуренный потом, был не в силах двигаться. Несмотря на кровавые мозоли, несмотря на дождь, грязь, холод и палящую жару его рубашка наичудеснейшим образом оставалась всегда столь же чистой, как и в день прощания с женой.

Вскоре люди начали толковать об этом. Они ломали себе голову и никак не могли этого понять. Наконец даже султан узнал про рубашку плененного христианина. Он повелел рыцарю явиться к нему и, с удивление осмотрев рубашку, пожелал узнать, как это она все время остается чистой.

— Мне дала ее на прощание моя жена, — ответил Генрих фон Таггенбрунн, — и сказала, что рубашка вечно останется белой, как в первый день, точно так же, как жена моя вечно будет хранить мне верность. Посмотрите, господин, на рубашке нет ни малейшею пятна! Она хранит мне верность и ожидает моего возвращения!

А султан был человеком, не желавшим верить в верность женщин.

— Эта женщина из чужеземной страны, — сказал он самому себе, — точь-в-точь такая же, как все женщины мира. Подвергну-ка я ее испытанию, но уже и сейчас я знаю, чем все кончится.

Вот и послал он одного из своих друзей, молодою красивого человека, настоящего сердцееда, на родину рыцаря. Он дал ему с собой драгоценные дары и много денег и поручил ему использовать все средства, дабы склонить жену рыцаря к неверности. Султан втайне уже радовался тому, как чудо-рубашка внезапно вся покроется пятнами и грязью.

Так вот, молодой господин из Леванта отправился в замок Таггенбрунн, представился владетельнице замка и рассказал ей о тяжком жребии ее мужа, что находится в плену у султана.

У фрау Гильдегард чуть не разорвалось сердце, она плакала и горевала, а молодому господину показалась она столь прекрасной в своей печали, что ему вовсе не понадобилось исполнять повеление султана. Он тотчас же влюбился в нее и захотел сделать все возможное, дабы завоевать ее сердце. Сначала он утешал ее своим глубоким участием, а, завоевав ее доверие, пустил в ход все искусство обольщения, каковое лишь имеется в распоряжении такого молодого пригожего господина. Но все напрасно. Гильдегард не слышала любовных клятв прекрасного посланца султана, она твердо и уверенно отринула его, и юноше пришлось покинуть замок, не выполнив наказ султана.

Лишь только он оставил замок, как Гильдегард, облачившись в монашеское одеяние и вымазав лицо коричневой краской, вместе со своей лютней, на которой умела искусно играть, отправилась вслед за ним. Вскоре она догнала молодого дворянина из Леванта. Однако жену рыцаря он в ней не признал. Ему пришелся по душе спокойный учтивый монах, и он взял его с собой. Когда же они прибыли в Левант, монах начал играть на своей лютне в домах знати, и вскоре стал повсюду желанным гостем.

Наконец, пригласили его и во дворец султана. Там монах играл еще прекраснее, чем когда-либо раньше. Султан был так растроган, что слезы ручьями лились на его бороду, и он пообещал тому, кто играл на лютне, исполнить одно его желание, как бы велико оно ни было. Однако монах просил лишь отпустить на волю одного из пленных христиан, коих изо дня в день запрягали в плуг. Султан разрешил выбрать одного из них, и наш монах, разумеется, — как могло быть иначе! — выбрал Таггенбруннера.

— Этот малый в белоснежной рубашке — счастливчик! — сказал самому себе султан. — По правде говоря, он это заслужил. Пусть возвращается домой к своей верной жене, я это ему милостиво соизволяю.