Таннен-Э — город под вечными льдами: легенды Австрии

Вскоре выяснилось, что именно эта девушка и положила ту самую белую розу на аналой к юному монаху в знак своей невинной склонности. Но узнал об этом Иоганнес только гораздо позже.

С того самого утра его словно подменили, смерть любимой девушки потрясла его, а мнимое убийство собрата-монаха мучило и терзало. Ему казалось, что он никогда уже не сможет вновь обрести мир и покой. Ни один монах не исполнял впредь столь ревностно свои обязанности! Иоганнес превзошел всех остальных в любви к ближнему и в доброте к ним. Всю свою жизнь желал он искупить совершенный им грех.

Он жаждал смерти и молил небо ниспослать ему белую розу… Но шли годы, и ждал он — напрасно. Белая роза так и не появилась на его аналое.

Однажды девятнадцатилетнего юношу нашли лежащим на могиле патера Винченца. Лицо мертвеца дышало спокойствием, а правая его рука обхватила белую розу, что росла на могиле.

С того самого дня чудеса с розами в монастыре Арнольдштайн больше не приключались.

На окраине Притчица некогда росла столетняя липа. В нее уже много раз попадала молния и спалила ствол до середины, но по-прежнему зеленела и цвела ее крона, под которой укрылась хижина молодого кузнеца.

Год подходил к концу, и во всей деревне готовились к близкому Рождеству. Лишь кузнецу, давно похоронившему родителей, было не до праздников. Угрюмо ударил он напоследок раз-другой молотом, прибрал в кузнице и запер дверь.

Потом он запряг в сани свою единственную коровенку и поехал в лес, где у него под ветвями сосны было припрятано немного древесного угля.

Быстро погрузил он уголь в сани, и тут кто-то проскрипел у него над ухом:

— Что это ты, Мартин, сегодня невесел, точно все тебе не по сердцу?

— Отвяжись ты от меня, — только и проворчал кузнец.

Тут из-за ветвей вышла старушонка и подбросила ему на сани вязанку хвороста, а потом испытующе поглядела Мартину в глаза:

— По всему видно, тебе нужны деньги. А денежки сами идут к тебе в руки. Сегодня, в рождественскую ночь, можно разжиться деньгами на Змеином острове. Не ты первый там разбогатеешь.

— Разбогатеешь, а душу свою потеряешь, — буркнул парень.

Старуха хитро подмигнула ему.

— Такого ловкого гребца, как ты, везде поискать. От острова до Вроднигова утеса доплыть за один час — парню вроде тебя раз плюнуть.

— Соседушка, я оставлю хворост у вас под дверью, а сам вернусь-ка лучше домой. Условился нынче и завтра ловить за Вроднига рыбу. Что-то он занемог.

— Да-да, у него все кости ломит, а тут и талеры не помогут, — захихикала старуха.

У богатого крестьянина Вроднига из бухты Мариа-Верт была пригожая дочь. Звали ее Тони, и кузнец из-под липы любил ее всем сердцем. Однако отец девицы был честолюбив и мечтал о зяте с хорошей усадьбой и полными сундуками. Не хотелось ему выдавать дочку за бедняка, который каждый вечер переплывал ради нее озеро и все глаза на нее проглядел.

Мартин поехал на санях домой, привез уголь в кузницу, а сам все раздумывает, добра ли желала ему чудная старуха.

Стало темнеть, и кузнецу пора было отправляться на озеро. Под Рождество как раз начиналась путина. Старый Вродниг взял на откуп у бенедиктинцев рыбный промысел поместья Пертчах, а его собственные рыболовные угодья с ним граничили. Рыбу он поставлял в монастырь в Клагенфурте.

Молодой кузнец сам вызвался помочь, выручая больного старика. Холод и ветер были ему нипочем — он усердно забрасывал сети и полными втаскивал их в лодку.

Форели, или пресноводные сельди, как шутя называл их епископ монастыря, лишь раз в год появлялись на поверхности озера, и тогда их ловили целыми косяками.

Но нынче Мартину особенно повезло. На зависть другим рыбакам он только успевал раз за разом вытягивать полные сети. Когда колокола зазвонили к вечерне, а луна облила серебристым блеском горы и воду, он сдал свой богатый улов хозяину и вернулся к себе домой.

В полночь захотелось ему еще раз отправиться на лодке в Мариа-Верт ко всенощной. Ночью грянул такой лютый мороз, что озеро того и гляди могло замерзнуть. Но кузнец не испугался, потому что вырос на озере и знал его повадки.

Противоположные берега и горы Караванке виднелись ясно, до них было рукой подать, и Мартин медленно скользил по ночному темному озеру. Из освещенных окон домов и церквей на воду ложились полоски света, и одиноко плывущий Мартин предался мечтам о будущем.

Замечтавшись, он сам не заметил, как очутился возле Змеиного острова. И тут различил он две темные фигуры. Он узнал давешнюю старуху из леса, а рядом с ней стоял человек в охотничьем платье. Старуха кивнула ему и поманила к себе. «Как старуха глухой ночью попала на остров? — подумал Мартин. — Уж не нужно ли ей помочь? Ведь лодчонка у нее совсем утлая, не перевезти ли ее на другой берег?»

Со скрежетом уткнулась его лодка в прибрежный песок. «Зачем пожаловал сюда подлипский кузнец?» — спросил охотник грубым голосом. Чуть помедлив, старуха ответила: «Это я его сюда пригласила. А уж зачем он пожаловал, не трудно догадаться. Он хочет побиться об заклад, что за час доплывет до Вроднигова утеса. Ежели выиграет он, бросишь ему на берег десять кошелей старых талеров, проиграет — будет служить тебе вечно!»

«Слышал? Будешь служить мне вечно!» — вскричал охотник.

Над озером раздались двенадцать ударов колокола. Старуха оттеснила Мартина к лодке и, когда он сел, с такой силой оттолкнула ее, что Мартин сразу очутился далеко от берега. Она, хихикая, крикнула ему вслед: «Много денег, Мартин, много денег! Пошевеливайся! Ты же лучший гребец на озере! Хи-хи-хи!»

Кузнец уже довольно далеко отплыл от Змеиного острова, когда этот противный голос потонул в звоне колоколов. Изо всех сил налег он на весла, и его лодка стремительно понеслась по воде, рассекая волны.

Он уже не замечал холодного северного ветра и не чувствовал своих окоченевших пальцев, не видел, как четко отражался в воде лунный свет и как сильно бились волны о корму. Его лишь подстегивали слова: «Ты будешь служить мне вечно!»

Мариа-Верт осталась позади. Издалека доносились звуки органа и рождественские песни. «Знать бы, где Тони. Может быть, она в церкви?» С новыми силами поднял он весла. Как дребезжали и позвякивали льдины вокруг лодки, с каким трудом он подымал весла! Лодка вздымалась, прежде чем продвинуться вперед, — и тут пробило половину первого.

Мартину не так уж далеко оставалось до цели, но чем ближе подплывал он к берегу, тем порывистее делался ветер, тем прочнее лед сковывал озеро. Веслом он отталкивал льдины. Еще несколько ударов веслом — и он проплыл еще немного. По ею телу струился пот. Неужели не на что надеяться?