Сказания о нартах

Не утерпел тут старший из уаигов и сказал уверенно:

— Правду скажу: в кузнице главнее всего — наковальня!

— Нет, мехи главнее! — тут же возразил ему другой. — Не будет мехов, так ты что, ртом, что ли, будешь дуть? — заносчиво сказал он старшему.

— А щипцы? — перебил его третий. — Руками-то небось горячее железо не схватишь?

— А если молотка не будет? — свирепо закричал четвертый. — Что же ты, кулаком будешь бить по раскаленному железу? Молоток, молоток всех старше! — кричал он, стараясь перекричать других уаигов.

И Сырдон тут же поддержал его:

— Вот ты, братец, правильнее всех сказал. А ну-ка, пусть они испытают на себе, кто в кузнице всех главнее, — сказал он, увидев молоток в руках этого уаига.

По душе пришлись уаигу слова Сырдона. Тяпнул он молотком одного из своих братьев по голове, и упал тот замертво. Бросились тут уаиги друг на друга — и да будет подобное с недругами твоими! — наносят они друг другу тяжелые раны, хватают все, что попадет им под руку. А если выпадало у кого из них оружие из рук, тому подавал его Сырдон и говорил сочувственно:

— Какой жестокий удар нанес тебе брат твой, бессердечный брат!

И после таких слов с новой силой вспыхивала драка.

Видя, как один за другим издыхают уаиги, свободно вздохнули нарты, и живой свет загорелся в их глазах. Вот уаиги истребили друг друга. И, убедившись в этом, Сырдон сказал:

— О, мои товарищи, прощайте, я отправляюсь домой. Что рассказать мне в нартском селе?

Тут нарты взмолились.

— Ради матери твоей, ради отца твоего, Сырдон, спаси нас! Ведь ты для нас не только зло, ты для нас и добро! Доверши свое благодеяние, избавь нас от этой скамьи.

— Чем бы мне помочь вам? — ответил Сырдон. — Схожу-ка я за большой пилой и так распилю эту скамью, чтобы у каждого из вас остался приклеенным к заду только кусочек скамьи.

— Да как же так! — возмутились нарты. — Ведь мы все достойные мужи, и если нартам покажемся в таком виде, это будет для нас хуже смерти! Нет, просим тебя, сделай так, чтобы нарты не узнали о нашем позоре, придумай что-нибудь.

— Ну что ж, — сказал им Сырдон, — могу я предложить другой способ: схожу и приведу восемь буйволов, приделаю упряжки к скамье, на которой вы сидите, и поволоку вас в Страну нартов вместе со скамьей.

Заплакали нарты, слезы, подобно граду, текут по их бородам.

— Если ты в таком виде приволочешь нас на большой нартский нихас, взглянут на нас нарты и скажут: «Вот как Сырдон приволок наших именитых мужей! Ведь они подобны бревнам». Нет, лучше пусть нас сожрут волки!

Поиздевавшись над нартами столько, сколько ему хотелось, Сырдон сказал:

— Я бы еще раз вас спас, но ведь забудете вы опять то добро, что я сделаю вам.

— Только спаси нас, и что хочешь проси, мы исполним твою просьбу, — говорят ему нарты.

— Нет, вы не сдержите слова! Коли будем жить вместе, вы опять будете при дележе выделять мне собачью долю побежденного. А когда будете распределять земли на южных склонах горы, то назло выделите мне их северные участки. Если волов будете делить, то мне достанутся молодые, в первый раз запряженные. Если придется коров делить, дадите мне тех, что после первого отела. А когда умру, вы похороните меня на нартском нихасе, чтобы вечно слышал я ваши издевательства!

Нарты поклялись, что не будут они делать ничего назло Сырдону.

— Ну, пусть будет так! — сказал Сырдон и стал черпать из кипящего котла уаигов горячую воду и лить ее на скамью, где сидели нарты, чтобы клей размягчился и нарты отделились от скамьи.

Нелегко это им удалось. Целые куски своего мяса оставляли они на скамье. И поэтому, когда сели они на коней своих, никто из них не мог сидеть прямо — кривило и корячило их в разные стороны.

Вернулись нарты туда, где остановились на ночлег. Смотрят, шашлыки Сырдона еще на вертелах жарятся. Как было не догадаться нартам, что имелись у Сырдона и кремень и огниво и что он нарочно отослал их к уаигам! Опять разозлились на него нарты. «Заставим Сырдона опять идти пешком!» — решили они. Сели на своих коней и говорят Сырдону:

— Эй, Сырдон, давай догоняй нас! Мы двинулись в путь.

Ничего не сказал им Сырдон, а когда отъехали нарты, он взял да и поймал одного из коней, принадлежавших уаигам, и на нем быстро догнал своих товарищей. В седле он сидел прямо, по-молодецки, а нартам невмоготу сидеть прямо. И Сырдон проскакал мимо них и сказал:

— У-У-У гордые нарты, от чрезмерной заносчивости даже на конях своих сидеть прямо не можете!

Понурые едут домой нарты. В одном месте задержались на ночлег и стали между собой договариваться:

— Когда это зло нартов, бедовый Сырдон, вернется домой, будет он хвастаться, что спас нас от беды. Сделаем что-нибудь такое, чтобы стал он посмешищем для нартов.

Ночью поднялись нарты и отрезали губы у коня Сырдона, так что зубы его стали словно оскалены. Увидев, что нарты сотворили с его конем, Сырдон подкрался ночью и подрезал у всех нартских коней хвосты, но так осторожно, что по видимости они чуть-чуть держались.

Утром двинулись нарты в путь. Сырдон едет за ними следом. Сослан обернулся и сказал:

— Вот чудеса, идет конь Сырдона и смеется!

— Мой конь не дурак, спроста он не смеется! Не иначе видит он перед собой что-нибудь смешное, — ответил Сырдон.

Тогда Сослан говорит своим товарищам:

— Сырдон опять что-то нам подстроил.

Остановились нарты, сошли с коней, стали их чистить — и чуть только дотронутся до хвостов своих коней, отпадают на землю хвосты, ну как метлы!

Встревожились нарты:

— Как же мы покажемся в нартском селении на таких куцых конях? Все эти беды идут от Сырдона!

Схватили они его, пригнули к земле высокое дерево и к верхушке его за усы привязали Сырдона, а потом отпустили дерево. Висит Сырдон на верхушке дерева и говорит себе: «Вот теперь я, кажется, попался!»

И вдруг видит Сырдон: посвистывая, гонит стадо пастух балгайского алдара. Идет он, посвистывает, но увидел Сырдона на дереве — и даже свистеть перестал.

— Ради бога, скажи, человек, что ты там делаешь? — кричит он снизу Сырдону, задрав голову.

— Позаботься-ка лучше о своей дороге, — ответил ему Сырдон. — Если я скажу тебе, что я здесь делаю, ты попросишься на мое место.

— Клянусь, не буду проситься. Только будь милостив ко мне и расскажи, чем ты там занят.

— Ну, я вижу, от тебя не отвяжешься. С этого дерева видно, как Бог молотит на небе пшеницу. И так это любопытно, что я с тех пор, как увидел это, перестал есть и пить.

— Будь милостив ко мне, добрый человек, — сказал пастух, — не пришлось мне еще видеть Бога. Разреши хоть раз взглянуть на него!

— Ведь говорил же я, что ты будешь проситься на мое место, — сказал Сырдон.

Тут пастух стал клясться, что он только краем глаза посмотрит на Бога и потом снова пустит Сырдона на его место. И тогда нехотя сказал Сырдон: