Сказания о нартах

— Ну ладно, пригни-ка дерево да помоги мне развязаться.

Пригнул пастух дерево и развязал Сырдона.

— А теперь я сам привяжу тебя к верхушке дерева, — сказал Сырдон. — Привязать надо крепко, а не то, если будешь плохо привязан, увидев Бога, можешь сорваться с дерева.

И, привязав вместо себя любопытного пастуха, отпустил Сырдон дерево. Выпрямилось дерево, и повис пастух на его верхушке. Смотрит он на небо, но Бога, конечно, нигде не видит. И кричит он сверху Сырдону:

— Бога я нигде не вижу, и глаза мои стали хуже видеть, чем видели до сих пор!

И отвечает ему снизу Сырдон:

— О тепло очага моего! Ты не очень торопись. Побудешь еще немного на верхушке дерева, и глаза твои ничего не будут видеть.

Оставил он пастуха висеть на верхушке дерева, а сам погнал в Страну нартов стадо алдара балгайского.

Вот гонит Сырдон стадо мимо большого нихаса, на удивление нартам, собравшимся там.

— Гляди-ка, а наш бедовый Сырдон опять пригнал целое стадо. А мы-то думали, что он погиб!

И ответил им Сырдон:

— Вас, привязавших меня к вершине высокого дерева, еще покарает Бог. А мне он подарил это стадо за то, что ближе меня не было к нему человека.

Вот вам добыча, делите ее. Сколько раз называли вы меня никчемным, а выходит, что сами вы никчемные. Сколько в балгайской степи пасется стад без пастухов, и поистине можно назвать никчемным того, кто не пригнал оттуда на заклание хоть одну скотину.

И тогда нарты, словно по тревоге, сели на коней и бросились в балгайскую степь. Но тут как раз наткнулись они на дружину алдара балгайского, которая ехала искать своего пастуха. Как тут было нартам снова не разгневаться на Сырдона! Решили они его погубить. Но кому под силу погубить Сырдона? Его хоть в морскую бездну брось, он и оттуда выйдет сухим. Вот за что нарты все же почитали своего бедового Сырдона, сына Гатага.

Умел сыграть шутку над нартами Сырдон, сын Гатага.

Целый год строили нарты большой дом для общих сборов и празднеств. Хотелось им такой дом поставить, чтобы даже Сырдон похвалил его. И вот дом построен, и Сослан пошел за Сырдоном и сказал ему:

— Собрались нарты и просят, чтобы пришел ты и посмотрел новый наш дом.

— Что ж, я приду, посмотрю, — ответил Сырдон.

Вот пришли они вместе в большой нартский дом. Все нарты были в сборе, и спросили они Сырдона:

— Скажи, по сердцу ли тебе наш новый дом? Не находишь ли ты в нем какого изъяна?

Рассмотрел Сырдон весь дом, в каждый угол заглянул и после этого сказал:

— Хорош-то он хорош. Но если бы… — И, не докончив своей речи, ушел из дома.

Догнал его Сослан и спрашивает:

— Куда ты торопишься, Сырдон? Ведь ты ничего нам не сказал!

— А что мне сказать вам?

— Почему ты сказал «если бы»? — спросил Сослан.

— Потому я сказал так, что дом хоть и хорош, но в середине пусто. — И, не добавив ничего больше, ушел Сырдон. Вернулся Сослан обратно и сказал нартам:

— Похулил Сырдон наш дом, сказал — пусто у него в середине.

Стали раздумывать нарты, что могли значить эти слова Сырдона. И первым догадался Сослан.

— Ведь у нас в доме над очагом еще цепь не висит, значит, дом поистине пустой в середине, — сказал он.

Тогда сковали нарты тяжелую надочажную цепь [58] В старину центральное место в осетинском хадзаре (см. словарь) занимал очаг с висящей над ним надочажной цепью, на которую подвешивался котел для приготовления пищи. Надочажная цепь являлась святыней в доме осетина, и осквернение ее считалось жесточайшим оскорблением для всей семьи. Дом, где не было еще надочажной цепи, считался, как об этом говорится в сказании, пустым и необжитым. Цепь подвешивали в торжественной обстановке перед вселением в дом. С очагом и надочажной цепью у осетин было связано много религиозных обрядов и обычаев. и, когда она была готова, приладили ее, как полагается, в середине дома над очагом и опять послали Сослана за Сырдоном.

Когда пришел Сырдон, стали его опять спрашивать нарты:

— Посмотри-ка теперь: чего еще недостает в нашем доме?

Сырдон опять осмотрел весь дом и сказал:

— Хорош-то хорош, но если бы… — И снова ушел.

Теперь пошел за ним Хамыц и, догнав его, спросил:

— Сырдон, ведь ты хорошим назвал наш дом, и все-таки по словам твоим слышим мы, что ты недоволен чем-то.

— Дом, правда, хорош, — сказал Сырдон, — но восточная сторона его пустая.

Долго думали нарты над словами Сырдона и догадались, что в новом доме в восточном углу не хватает хозяйки, а угол восточный, понятно, пуст без хозяйки. И пригласили тогда нарты женщину, нарядили ее, как молодую невесту, поставили ее в восточном углу и решили:

— Сходим последний раз за Сырдоном.

Но не хочет никто из нартов идти за Сырдоном. И тогда сказал Хамыц:

— А ну-ка схожу я за ним. Если не захочет идти, я силой приведу его сюда.

Подошел Хамыц ко двору Сырдона и позвал:

— Сырдон, выйди-ка наружу.

Долго не откликался Сырдон на зов, но вот наконец вышел и спросил:

— Что тебе надо от меня, Хамыц?

— Собрались все нарты и приглашают тебя посмотреть их новый дом.

— Когда вы за едой и напитками восседаете, то почему-то не приглашаете меня! — сказал Сырдон. — Не пойду я больше к вам! — Отвернулся и хотел вернуться домой.

Тогда Хамыц пригрозил:

— Плохо будет тебе, если ты не пойдешь!

Подчинился Сырдон, пошел вслед за Хамыцем. Но злой переступил он порог большого нартского дома. И опять долго осматривал он дом и сказал потом:

— Раньше это строение нельзя было домом назвать, а теперь настоящий дом.

Очень обрадовались нарты, услыхав похвалу Сырдона.

Но сердит был Сырдон, запомнил он обиду, нанесенную ему Хамыцем, и затаил в своем сердце желание отомстить ему.

Была у Хамыца корова. Семь лет не телилась она и до того стала жирная, что не только из нартского селения, но даже из далеких мест приходили люди, чтобы поглядеть на эту корову. И все дивились ей. Очень гордился Хамыц своей коровой.

И вот решил Сырдон украсть ее.

Однажды ночью пробрался он к хлеву, где стояла на привязи корова. Но как ни старался Сырдон, не смог он открыть крепкие ворота хлева. Ни с чем вернулся он назад и долго раздумывал о том, как бы ему добраться до коровы и увести ее. И кое-что все-таки придумал. Однажды, когда день уже клонился к вечеру и коров должны были пригнать с пастбища, пробрался Сырдон в хлев Хамыца и спрятался там. Вот пришло вечером стадо с пастбища. Хамыц загнал в хлев свой скот и крепко запер дверь. Тихо сидел Сырдон в хлеву, и, дождавшись, когда все погрузилось в глубокий сон, он стал осторожно снимать с петель дверь хлева. И это ему удалось легко и бесшумно.

Вывел Сырдон корову Хамыца и погнал ее, но не в тот свой дом, который все знали, а в другой, потайной, о котором никто не знал. Под мостом находился потайной дом Сырдона, и вся семья его жила в нем. Сам же Сырдон жил в доме на краю селения. Привел он корову Хамыца в свои потайной дом, зарезал ее и день за днем пировал вместе со своей семьей.