Атуна Койдергем - Княжна для викинга Книга 1

– Безусловно. Я не стану женой врага Новгорода! – возмутилась юная княжна.

– Безусловно…– повторил за ней Гостомысл, в сущности, противореча самому себе. Ведь не так давно он учил сына тому, что ради мира княжну нужно выдать за Миронега, с которым сам Есений в значительном несогласии. – И все же выбор за тобой. Главное, чтобы потом не винила отца. Впрочем, я вижу, что тревожился напрасно, – князь многозначительно оглядел дочь. И в этом с виду уверенном взгляде, на самом деле, сквозила тайная тревога. Ведь Гостомысл хорошо помнил тот вечер и ту историю, которая произошла с ним очень давно. А казалось, как будто вчера…

День катился к закату. Только прошел дождик. Влажный воздух дрожал на ветру. Стайки птиц лениво ползли по небу. На опушке березняка расположился лагерь новгородского воеводы. Каждый дружинник занят приготовлением к грядущему ночлегу.

Гостомысл слыл мудрым воеводой. Его предусмотрительность восхищала даже врагов. Не было случая, чтобы, зазевавшись, князь потерял бы бдительность или войско. «Мир жесток…», – любил повторять князь, надвигаясь на соседнее поселение, временно покинутое своим защитником. Ведь нередки случаи, когда владыка сопредельных земель отправляется в собственный завоевательный поход. И, разумеется, лисиц, желающих зайти в незапертый курятник, находилось довольно. Вот и Гостомысл, устремился на огонек, не заметив раздосадованного хозяина, словно из дупла выпрыгнувшего. Пришлось сворачивать шалаши и поспешать обратно на родную сторонушку. Беспокойная мысль не давала покоя уму Гостомысла: «А вдруг не успеем?!». Как опытный воин, он не опасался погони. Вернее, опасался не только ее. И все же куда больше его тревожило другое. Польстившись на жирный куш в землях Рарожья, проскакав к ним не одни сутки и оставшись ни с чем, Новгород теряет возможность приобрести подобную добычу в ином месте. Затевая сей набег, Гостомысл рассчитывал не только запастись добром на годик, но и оставить за собой последнее слово в бесконечной битве двух княжеств, длившейся не один десяток лет. Хотя первая причина была более весомой. Ведь род Гостомысла славился широтой своей души. Пиры и праздники не успевали сменять друг друга. Княжеские чертоги населяло бессчетное количество приживалов и нахлебников, о большей части которых князь и не догадывался. Так или иначе, казна пустела стремительно. Походы не успевали наполнять ее в тех пределах, которые требовались. Приходилось применять меры, не приветствуемые людом – увеличивать поборы, а также все больше крестьян задействовать на землях князя в безвозмездном труде.

В дружном народе бурлящей волной нарастал ропот недовольства:

– Отчего не призвать к нам на княжение Светлого князя Боримира!

– Или Храброго Избыгнева!

– Всяко лучше будет!

Но ни Светлый Боримир, ни Храбрый Избыгнев так и не домчали до Новгорода. Боримир обладал поистине удивительным чутьем. Он предвидел неладное, получив в подарок от Гостомысла голову своего поверенного, которого отправил в Новгород разведать что и как. «На чужой каравай рот не разевай!», – вовремя вспомнил Боримир и отказался от затеи.

Что же касается Храброго Избыгнева, к нему судьба оказалась менее благосклонна. Отважный детина уже дал согласие на княжение, но на пути в Новгород попал в беду…Подробности этого прискорбного события окутала мутная пелена. Известно лишь то, что Гостомысл был безутешен еще долгое время, со слезами на глазах поминая безвременно канувшего в небытие родственника. Но урок князь усвоил. Не только силами собственного народа стоит возрождать былую славу княжества и его великолепие.

И вот Гостомысл задумчиво наблюдает закат. В Велиграде поживиться не удалось. И в Старград уже не успевается…Проклятье…А на носу зима…До весны никаких походов, только полюдье…

Внезапно плавное течение мыслей князя прервали окрики дружины, возня и суматоха.

– Князь, мы окружены! Годслав со своим войском повсюду, – завопил подбежавший слуга, бледный от страха и волнения. Кожа на его лбу была содрана, а из ранки тонкой струйкой сочилась алая кровь – результат внезапного пробуждения ото сна под дубом. – Их в два, а то и три раза больше, чем нас!

Более всего прочего князь усвоил только одно. Что бы ни случилось – поддаться панике и суете – означает не только погубить любое начинание. Но и остаться без обеспеченной старости где-нибудь на задворках Новгорода.

– Что ты нарекаешь войском? Годслав со своей дикой сворой не станет пересекать дорогу мне! – для вида хорохорился Гостомысл, попутно ища взглядом свой меч.

– Боюсь, что он уже пересек ее. И буде мы останемся целы и невредимы, люди впоследствии смогут назвать это чудом, – ворчливо закончил начатую князем воодушевляющую речь Аскриний. Этот человек считался неплохим бойцом. Хотя он, скорее, превосходил противника по исключительному умению гнать лошадь к горизонту. А потом, являясь уцелевшим очевидцем происходившего на поле брани, срывал победоносной рукой плоды славы, повествуя о подробностях сражения, которого зачастую и не видел. Зато его мудрые советы нередко приходили на помощь князю в затруднениях, в том числе, и военного характера. В любом случае Аскриния раздосадовала возможность близкой кончины при столь нелепых обстоятельствах. Но что ж здесь предложишь? Тем временем шум приближающихся копыт становился все отчетливей…

****

Вечерело. Бледный лик луны вырисовывался на мраморном небе. Под сенью раскидистых берез пировали недавние противники – Гостомысл и Годслав. Шум веселья оглашал просторы. Задорный смех и гул голосов разносились по округе купно с ароматом жареных на вертеле куриц.

Неожиданно в затруднении может посетить решение. Оно и пришло к Гостомыслу в ту самую минуту, когда он увидел вдали угрожающе надвигающихся наездников. Сейчас князь Новгорода слушал рассказ Бойко о далеком Днепре, но в действительности думал о своем. Приятно вспоминать, как лихо получилось выкрутиться из щекотливой истории. А дело было так…

– Спрятать мечи, опустить копья! – прошипел вдруг Гостомысл, завидев приближающегося врага.

– Но кормилец…– послышалось со всех сторон. – Безоружных, они растерзают нас живьем!

– Я сам вас растерзаю, ежели вы сейчас же не выбросите прочь свои железяки! – рявкнул князь, торопливо расправляя складки одежд.

Новгородцы нехотя вернули мечи в ножны. Что до Годслава, издали увидав странное положение дел, он поумерил свой пыл. Сбавив темп, он что-то говорил своим людям.

Для своих лет хозяин Рарожья выглядел неплохо. Правда, сколько ему лет, никто толком не знал. Но зато за свою жизнь он успел свершить немало. Получить в управление древний град…Оставить несколько десятков потомков, из которых законными наследниками всего добра были, правда, только трое…Наконец, завоевать дурную славу самого ненадежного союзника…Однако ему всегда хватало ума лишь посмотреть под ноги, но не вдаль. Оттого Гостомысл и посмел надеяться на счастливый исход дела. На то, что Годслав, в силу своей беспорядочности, как обычно, ни в чем не разобравшись, еще переменит решение под опытным воздействием. С юности готовый ввязаться в любую драку из-за пустяка, он и теперь рассчитывал на жаркое продолжение вечера, предвкушая крики и стоны поверженного врага, не смеющего заикнуться о пощаде. Однако издали увидев приветливую улыбку на лице Гостомысла, который приложил немало усилий, чтоб она выглядела как можно более естественной, он стал сомневаться в своем намерении «вздернуть немедля этого подлого старика» на главной площади родного Рерика. «Быть может, это ловушка», – только и успел обронить он помощнику по имени Дражко. И тут же навстречу им с распростертыми объятиями уже спешил радостный Гостомысл. Просипев слова приветствия, хозяин Новгорода держал речь.