Екатерина Королькова - Кицунэ

Танцуй со мной, играй со мной,

Узнай мою свободу,

По грудь в снегу к тебе бегу,

Чтоб пить тебя, как воду.

Мельница, «Кицунэ»

Он схватил ее за капюшон потертой джинсовой куртки и больно толкнул в грудь. От удара Аля полетела в грязь на обочине.

– Тфай. Шоб я тебя не фидел больфе. Денег не поучиф, – взревел беззубый рот осунувшегося старика с бутылкой в кармане.

Аля попыталась встать, но поскользнулась и упала лицом в мокрый снег.

– Вот урод,– процедила она, сплевывая слюну.

– Шо-о-о?

Мужчина собирался было уходить, но комментарий явно его задел. Он развернулся и подошел ближе к барахтающейся особе.

– Я тебе фсе кости пееомаю, дуа. Закой от, синюха.

Разбежавшись, человек в пальто ударом ноги сбил встающую на колени молодую женщину, затем развернулся и, как ни в чем не бывало, пошел прочь.

Люди на тротуаре оборачивались и следили за разыгрывающимся спектаклем, некоторые даже брезгливо улыбались. Никто не подходил. А через пару секунд после ухода одного из главных действующих лиц, все поспешили по своим неотложным или не очень делам.

В городе N, недалеко от столицы, пьяные драки были нередки. Пожилые жители иногда удивлялись и с горечью вздыхали, когда видели разбирательства собутыльников, а молодежь так привыкла к этому, что с удовольствием наблюдала за процессом, нередко делая ставки на победителя. Сегодня ставок не было, прохожие понимали: бой явно пройдет не в пользу полутораметровой доходяги.

Мокрая, чумазая Аля, охая, поднялась. Слезы навернулись на глаза. Волосы цвета меди повисли паклями вокруг истощенных скул, капли потекли с них на джинсу куртки. Острая боль разлилась в животе и левом боку. Она не сдерживаясь больше, заплакала и, браня собрата по любимому хобби, который только что избил ее, поковыляла к автобусной остановке.

Транспорт не заставил себя ждать и подъехал в тот момент, когда женщина подошла к месту посадки. Народ корректно расступился перед Алей, явно не желая тереться об ее намокшую одежду. Лишь одна грузная дама лет пятидесяти не смогла выдержать такого неуважения к своей персоне.

Толстуха в шерстяном платке цвета мышиного помета пихнула девушку, когда та попыталась сесть на сиденье. От этого ее головной убор сбился на бок, на свет высвободились полуседые сальные кудри. Престарелая леди поправила их и громко, безапелляционно заявила: «Молодая – постоишь. Еще бы я не нюхала такую вонь».

Аля кивнула и прижалась к окну горячим лбом.

Остальные пассажиры были более благосклонны и просто игнорировали ее.

Через пару остановок настало время выходить из автобуса. Аля вытащила из кармана последние пять рублей, что крайне удачно завалились в подкладку пару дней назад. Протянула их водителю.

Молодой загорелый мужчина ухмыльнулся и помахал рукой, явно не собираясь брать деньги из рук провонявшей спиртным девушки.

– Спасибо, – пропищала она и вышла.

До места назначения оставалось пару километров. Автобусы больше не ездили в этом направлении, и добраться можно было только двумя способами: на личном автомобиле или пешком. Первый вариант явно не светил молодой женщине.

– Дойду. А не дойду, так и черт с ним, – уверенно заявила Алисия и побрела по шоссе в сторону лесного массива.

Лисенок, как называла девочку мама, была любимицей среди жителей двора. Соседи часто угощали улыбчивого, активного ребенка конфетами и шоколадом. Однажды Виктор Николаевич из шестьдесят пятой квартиры даже подарил ей медвежонка из Америки, которого привез дочке. Подарить игрушку родной малышке он не смог, не дала бывшая жена, поэтому пушистый иностранец полгода без дела валялся в шкафу. А тут перед новым годом мужчина изрядно поднабрался и решил совершить благородный поступок: осчастливить местную знаменитость – шестилетнюю певицу Алисию.

Девочка долго благодарила дядю и под конец выдала ему с дюжину веселых, незатейливых частушек. Он горланил с ней, как сумасшедший, на заснеженной площадке, потом чмокнул в пухлую щеку и посеменил к грудастой соседке на четвертый этаж.

Днем тридцать первого декабря Лисенок с матерью и медвежонком пошла на концерт в школу. На праздничном утреннике она в компании одноклассников спела любимую песню «В лесу родилась елочка», за что получила сладкий подарок.

Через час, собираясь идти домой и обувая валенки, девочка услышала крики за дверью. Недолго думая, она выбежала из класса и увидела, что отец в распахнутом полушубке и с бешеными глазами тащит мать по кафельному полу коридора за волосы. Та пыталась вырваться и кричала на него словами, которые взрослые Алиске произносить не разрешали.

Понабежала куча народу, учителя охали и ахали, пытались разнять пару. Один физрук, как истинный мужчина, из солидарности, стоял в стороне и качал головой. Через пару минут все разошлись. Мама, Арина Ивановна, схватила дочку за руку, краснея и вытирая слезы вместе с косметикой, помчалась с ней домой.

Пришел Виктор Николаевич, помог им собраться и привел испуганную парочку к себе. Папа так и не объявился. Куда он делся, девочка не знала.

После случившегося они стали жить втроем: она, мама и Виктор Николаевич.

Квартира соседа оказалась куда больше их собственной, мебель блестела лакированной поверхностью, зеркальными вставками и чистотой, не то, что в прошлой папиной конуре. Сначала Алисия очень радовалась этим изменениям: игрушек стало гораздо больше, новые платья набили шкаф, а дорогие бантики смотрелись солидней старых и потрепанных.

Со временем взгляды девочки поменялись. Виктор Николаевич старался держаться отстраненно, не проявлял никакого интереса к ней. Раз в месяц он вытаскивал из кошелька приличную сумму и передавал ребенку, поучая, что деньги должны идти только на самое необходимое, и раскидываться ими не стоит. После этого мероприятия общение отчима и падчерицы сводилось к минимуму до начала следующего месяца. Алисия перестала чувствовать себя важной и нужной, холодность Виктора Николаевича передалась и матери. Третьим лишним теперь оказалась она.

Мама Лисенка, напротив, быстро привыкла к новой обстановке, часто пела на просторной кухне, когда готовила семье завтрак и смеялась шуткам любимого мужчины. Сердце радовалось, что ее измена стала новым, светлым этапом в жизни. Про грубого, неотесанного мужа она не желала даже вспоминать. "Новый-то куда лучше," – думала она. – Ценит, дарит подарки, ласков в постели, да и работать не заставляет".

Деньги у Вити водились немалые, все благодаря работе главным архитектором в городе. А через год, забеременев, Арина Ивановна еще больше воспряла духом, сообразив, что теперь дорогой сердцу человек никуда не денется.