Полен Парис - Романы Круглого Стола. Бретонский цикл
- Название:Романы Круглого Стола. Бретонский цикл
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2022
- Город:Cанкт-Петербург
- ISBN:978-5-00165-495-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Полен Парис - Романы Круглого Стола. Бретонский цикл краткое содержание
В книгу вошли четыре произведения, наглядно показывающие, как жанр светского романа постепенно вырастает из библейского апокрифа. Это прозаическое переложение романа Робера де Борона «Иосиф Аримафейский» (конец XII в.), еще более ранняя легенда «Обретение Книги Грааль», роман «Святой Грааль» (один из первых образцов европейской «обрамленной повести») и уже вполне классический рыцарский роман «Король Артур».
Издание предназначено для широкого круга читателей, интересующихся историей литературы, религии и европейской культуры.
Романы Круглого Стола. Бретонский цикл - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Sa masse fait muer en un faucon,
Et son vert elme muer en un Breton
Qui doucement harpe le lai Gorhon.
[Тело его обернулось соколом,
А его зеленый шлем обернулся Бретонцем,
На арфе нежно играющим лэ о Гороне (ст. – фр.)].
Наконец, сам Роланд числил среди лучших своих друзей юного Грэлена, которого автор жесты об Аспремоне изображает бретонским жонглером:
Rolans appellee ses quatre compaignons,
Estout de Lengres, Berengier et Hatton,
Et un damsel qui Graelent ot non,
Nés de Bretaigne, parens fu Salemon.
Rois Karlemaine l’avoit en sa maison
Nourri d’enfance, mout petit valeton.
Ne gisoit més se en sa chamber non.
Sous ciel n’a home mieux viellast un son,
Ne mieux deist les vers d’une leçon.
[Роланд зовет четырех своих друзей,
Эстольта из Лангра, Беранже и Отона
И юношу по имени Грэлен,
Что родом из Бретани, отец его Соломон [10] Соломон (Салаун) (годы правления 857–874) – герцог, а затем и король Малой Бретани, был убит и впоследствии канонизирован как мученик. (Прим. перев.).
.
Король Карл Великий у себя в дому
Воспитывал в детстве его, совсем юнцом.
Но он в покое своем не сидел,
Под небом, не дома любил на виоле играть
И любил говорить стихи из урока (ст. – фр.)].
Эти отрывки, безусловно, подтверждают высокую репутацию бретонских лэ. Наши французские поэты знали их хотя бы по названиям; но им нравились песни, хотя не всегда были понятны слова. Тогда им случалось путать, как в предыдущем примере, имя героя с именем автора или композитора.
Из всех этих древних песенных преданий более всего прославились те, которые молва приписывала Тристану: такие как Смертный лэ, Лэ о Слезах, Влюбленные и Жимолость .
Сам Тристан напоминает своей возлюбленной об этих произведениях в одной из старинных поэм, посвященных его приключениям, от которой сохранились, к сожалению, лишь немногие фрагменты:
Onques n’oïstes-vous parler
Que moult savoie bien harper?
Bons lais de harpe vous apris,
Lais Bretons de nostre païs.
[Вы никогда не слыхали,
Что я весьма умелый арфист?
Я научу вас хорошим лэ на арфе,
Бретонским лэ из наших краев (ст. – фр.)].
А Мария Французская с особым очарованием поведала нам, по какому случаю Тристан сочинил лэ о Жимолости : они были, говорит она об Изольде и Тристане,
Come del chevrefeuil estoit
Qui à la codre se prenoit.
Ensemble pooient bien durer,
Mais qui les vousist deserver,
Li codres fust mors ensement
Com li chievres, hastivement.
“Bele amie, si est de nus:
Ne vus sans mei, ne jo sans vus”.
Pour les paroles remembrer,
Tristans qui bien savoit harper
En avoit fet un novel lai;
Assez briefment le numerai:
Gottlief , l’apelent en engleis,
Chievre le noment en franceis.
[Как жимолость была,
Что прильнула к орешнику [11] В наших северных широтах этот образ совершенно не работает. Но надо учесть, что на родине этого лэ жимолость – не куст, а лиана; орешник – тоже не кустарник из подлеска, а довольно высокое и крепкое дерево, пригодное для опоры. (Прим. перев.).
.
Вместе им бы долго жилось,
Но если бы кто желал их разлучить,
Орешник умер бы тотчас,
Равно как и жимолость.
«Милый друг, это же про нас:
Ни вы без меня, ни я без вас».
Чтобы запомнить эти слова,
Тристан, искусный в игре на арфе,
Сложил из них новый лэ;
Назову его вполне кратко:
Goatleaf зовут его по-английски,
Chèvrefeuille [12] На обоих языках «жимолость» буквально значит «козий лист». (Прим. перев.).
именуют по-французски (ст. – фр.)].
Между тем этот лэ о Жимолости уже в двенадцатом веке считался одним из самых древних. Автор жесты о Гарене Лотарингском дает ему прозвучать на свадебном пиру:
Bondissent timbre, et font feste moult grant
Harpes et gigues et jugléor chantant.
En lor chansons vont les lais vielant
Que en Bretaigne frent jà li amant.
Del Chevrefoil vont le sonnet disant
Que Tristans fst que Iseult ama tant.
[Взлетают звуки, украшая пир,
Напевы арф, и скрипок, и жонглеров.
За пеньем лэ вступает под виолу,
В Бретани сложен некогда влюбленным.
Про Жимолость в ней говорил Тристан,
Так неразлучный с милою Изольдой (ст. – фр.)].
Кроме того, не следует думать, что все сюжеты, излагаемые в бретонских лэ, относятся к делам бретонским. Мария Французская в своей версии лэ о Терновнике говорит о некоем ирландце [13] Ирландские барды были популярны в Англии и даже во Франции, как можно заключить из этого отрывка. Добавим, что во времена правления Стефана был один принц из Северного Уэльса, Грифидд ап Конан, который пригласил ирландских сказителей, чтобы наставить и переобучить валлийских бардов. (Прим. П. Париса).
, воспевавшем историю Орфея:
Le lai escoutent d’Aelis
Que un Irois doucement note.
Mout bien le sonne en sa rote.
Aprés ce lai autre commence.
Nus d’eux ne noise ne ne tense.
Le lai lor sone d’Orféi;
Et quant icel lai est feni,
Li chevalier après parlerent,
Les aventures raconterent
Qui soventes fois sont venues,
Et par Bretagne sont séues.
[Внимают лэ об Элисе,
Что нежно наигрывает Ирландец.
Прекрасно он звучит на его роте.
За этим лэ начинается другой.
Ни один из них не гремит, не напрягает.
После звучит лэ об Орфее;
А когда этот лэ окончен,
Рыцари заговорили,
Стали рассказывать случаи,
Какие часто приключались
И по всей Бретани известны (ст. – фр.)].
Арфисты бретонские, валлийские, шотландские и ирландские обогащали свой репертуар сказаниями, пришедшими, прямо или косвенно, из Греции или Италии: драгоценными обломками, спасшимися при крушении античной цивилизации. Но, передаваясь по памяти, без записи, лэ легко смешивали в себе сюжеты разных времен и народов и становились примерами самой замысловатой путаницы. В наших романах Круглого Стола мы без труда различим частые заимствования из легенд о Геракле, Эдипе и Тезее; из «Метаморфоз» Овидия и из Апулея. И мы не будем воздавать должное личной эрудиции романистов, чтобы пытаться оспорить древность этих лэ; ибо многие из этих мифологических сюжетов, вероятно, давно уже составляли достояние бретонских менестрелей.
Из всех народов Европы бретонские племена были в самом благоприятном положении, чтобы сохранить почти нетронутыми и свой изначальный язык, и свои традиции.
Островные бретонцы, став жертвой англосаксов, замкнулись в угрюмой покорности, но так и не смогли и не захотели воспринять привычки завоевателей. В Уэльсе они вели себя, подобно иудеям во всем мире: они сохранили свою веру, свои надежды, свои антипатии. Те из них, что пришли во Францию и дали армориканскому полуострову имя, которое англичане похитили для своей родины, никогда не смешивались с французской нацией. Поэтому у них скорее можно найти хранилище галльских преданий, чем у галло-романцев, ставших французами. Когда-то бретонцев объединяли с галлами общие обычаи и вера; изменилась вера, но не самая суть обычаев, не древние объекты народного поклонения. Епископам, при всей поддержке церковных соборов, так никогда и не удалось искоренить у них страх перед некоторыми деревьями, лесами, источниками. Было ли причудливое расположение камней Карнака, Мариакера [14] Карнак – поселение (совр. коммуна), а Мариакер – лес в департаменте Морбиан (Бретань). В этом департаменте действительно есть мегалитические памятники: Карнакские камни, Диссиньяк и др. (Прим. перев.).
и Стоунхенджа их творением или же предшествующих племен, памяти о которых история не сохранила, но они питали к этим громадам почтение, смешанное с ужасом и не подвластное никаким разумным доводам. Ничто не могло избавить их от суеверий о людях, обернувшихся волками, оленями, борзыми собаками; о женщинах, наделенных знанием, которое давало им власть над всеми силами природы. А поскольку они считали старинные лэ верным отображением прошлых времен, отсюда они заключали, а их соседи во Франции и в Англии склонны были думать вслед за ними, что обе Бретани давным-давно были, а возможно, и поныне остаются миром колдовства и чудес.
Интервал:
Закладка:
