Сигрид Унсет - Сага о Вигдис и Вига-Льоте

— А я сейчас жалею, что вообще говорила с тобой, — ответила Вигдис.

— Не говори так, — попросил ее Льот. — Ибо больше не будет у тебя причин обижаться на меня.

— Да, я знаю, — проговорила Вигдис, — ведь это последний раз, когда мы говорим с тобой.

Льот обнял ее, но Вигдис уперлась руками ему в грудь. А он тогда схватил ее за запястья и сказал:

— Что плохого в том, что я сложил несколько вис. И если ты решила из-за этого отказаться от меня, то значит, ты меня совсем не любила.

— Да и ты меня не любил, — возразила в гневе Вигдис, — если ты первый поверил тому, что говорили обо мне. И сам стал дальше разносить эти слухи.

— Никаких слухов я о тебе не разносил, — ответил Льот. — И никогда им не верил.

— Может, это вскоре и станет правдой, — сказала Вигдис и попыталась вырваться из его рук.

— Ты не должна так говорить, — воскликнул Льот и поцеловал ее. — И наверно, ты забыла, что обещала мне вчера.

Тут она укусила его в шею.

— А теперь я хочу сделать все по-другому, — сказала она.

— Никогда Коре тебя не получит, — прошипел Льот сквозь зубы. — Я не смогу жить, если потеряю тебя.

И с этими словами он поднял ее на руки, хотя она и сопротивлялась. Он отнес ее в лесок и сделал с ней, что хотел, хотя она и сопротивлялась. А потом Вигдис ничего не говорила и не плакала. Тогда Льот погладил ее по руке и щеке. Они были совсем холодные.

Льот встал, принес свой плащ и накрыл Вигдис. Он поцеловал ее. Было так холодно, что из его рта вырывался белый пар. Солнце село, но небо над лесом было красное, как кровь.

— Нам пора ехать, — сказал Льот и хотел помочь ей встать. — Мы сможем ночью добраться только до Большого озера. Там и заночуем.

Тогда Вигдис сказала:

— Для тебя, негодяя, будет слишком легкой смертью, если мой отец сам убьет тебя.

Она встала и направилась к усадьбе.

Льот пошел за ней. Он сказал:

— Думаю, теперь для нас обоих будет лучше, если ты последуешь за мной. Я знаю, что поступил нехорошо, но уж если случилась первая беда, то не надо допускать второй.

Вигдис даже не повернула голову в его сторону, и Льоту показалось, что самое худшее в том, что она не плачет и не говорит с ним. Он дошел с ней до самого Вадина.

У изгороди Вигдис остановилась, подняла камень и бросила его в Льота.

— Пошел вон, собака, — сказала она.

Камень попал ему в лицо, удар был не очень сильным, но из губы пошла кровь. И он сказал:

— Я еще раз приду к тебе и попрошу стать моей женой, моя игрушка, но сейчас я дам тебе время подумать. А летом я еще раз спрошу, не хочешь ли ты взять меня в мужья.

— Ты увидишь, Вига-Льот, что моя воля так же сильна, как и твоя.

И с этими словами она вошла в усадьбу. Она пошла к себе и сразу легла. Оса заметила, что Вигдис почти не спала той ночью, а во сне все время ворочалась, Но она ничего не рассказала Осе.

Льот же вернулся в лес, отвязал своего коня и уехал. Он скакал всю ночь и добрался до Хакедала, а оттуда направился в Ромерике, а там уж было недалеко до Трондхейма. И он не обращал внимания на ненастье, что установилось сразу же, как он отправился в путь. Он чуть не погиб в горах, так что его приемные братья, сыновья Торбьёрна, посчитали чудом, что он смог до них добраться.

Вигдис сидела дома и так горевала, что ничего не могло ее порадовать. Она не хотела ни есть, ни пить, ни одеваться, ни расчесывать волосы; и никак не могла забыть позор, который навлек на ее голову Вига-Льот. Каждый вечер она боялась ложиться спать, боялась остаться со своими мыслями наедине; и каждое утро она боялась вставать и заниматься работой по дому и говорить с другими. Она сказала себе: «Я как птица с перебитыми крыльями; не могу улететь от того места, где упала, и не могу видеть дальше того места, где растеклась моя кровь. Если я думаю о том, что случилось раньше, то вспоминаю то, что случилось сейчас. И если я вспомню то время, когда ходила веселая и влюбленная, то пойму сама, что заслужила этот позор».

Часто она так думала, и больше всего ей нравилось ходить и смотреть на реку. И когда дело пошло к зиме, Вигдис поняла, что ждет ребенка.

Однажды ночью она проснулась; Оса и другие женщины спали; и Вигдис встала, набросила на себя плащ и вышла во двор. Она пошла вниз к реке.

Вигдис никогда не бывала одна во дворе ночью, и ей показалось это еще ужаснее, чем она могла себе представить. Это было время равноденствия, шел дождь, и дул ветер; и было так темно, что она не могла отличить землю от неба. Но иногда между облаками появлялся просвет, и тогда она видела звезды. Она не далеко отошла от усадьбы, когда почувствовала под ногами мягкую почву и поняла, что сбилась с дороги. Она не видела, куда ступала, и иногда шла по колено в мокрой снежной каше, а иногда ноги ее проваливались в ямы, которые были запорошены снегом. И вскоре она уже не знала, куда забрела, где усадьба, и где река… Вадин лежал около реки, но в темноте казалось, что до реки очень далеко. И тут она споткнулась, упала и заскользила вниз с холма. И врезалась во что-то твердое. Она поняла, что это ель, поскольку ветви хлестали ее по лицу. И когда она падала, то почувствовала, как в ней шевельнулся ребенок.

Вигдис села под деревом. Она так промокла и замерзла, как будто только что искупалась в ледяном море. Она прижалась к стволу ели, и ветви защитили ее от дождя. Но в вершинах деревьев завывал ветер, и ей стало очень страшно. И она не знала, кто ворочается и стонет вокруг нее в темноте.

Так она и лежала до рассвета; а когда начало светать, она увидела, что лежит на обрыве у самой речки, и склон весь покрыт льдом, а внизу несутся потоки черной воды. Но силы оставили ее, и она направилась обратно в усадьбу; сейчас, при свете дня, она была совсем рядом. Вигдис разделась и легла в постель. И еще она злобно подумала, что наверняка заболеет после ночной прогулки, и это было бы хорошо.

Оса утром спросила:

— Девочка, почему у тебя такое мокрое платье?

Вигдис отвечала, что ходила ночью в хлев — этой зимой у них болели коровы. «И там было так темно, что я с трудом нашла дорогу обратно в дом».

Оса ничего не ответила, но подумала, что Вигдис стоило бы с ней поговорить.

Однажды Оса сказала, что Вигдис, должно быть, заболела, поскольку она с трудом сидела на скамье. И она попросила девушку довериться приемной матери. Но Вигдис отвечала, что беспокоиться не стоит.

У Гуннара в ту зиму тоже было плохое настроение, и поэтому мало кто решался заезжать к нему в усадьбу. И когда пришло время, Оса сделала так, что в Вадине не осталось женщин, кроме нее и Вигдис.

Вигдис сшила себе специальное платье со шнуровкой, которое надела под свою обычную одежду, и большую часть времени проводила в доме. И так уж получилось, что никто не заметил, что с ней произошло, кроме Осы, но она боялась говорить об этом.