Сергей Беркут - Боги ЯВИ

– Кто ты?.. Я так долго тебя искал в своих грёзах.

Утро было ну очень тяжёлым… Глаз один, другой. Ой-ой! Плохо-то как. То ли утро, то ли вечер, в Питере всегда так, сразу не разберёшься. Ага, вроде в палатке своей, уже хорошо, это раз. Кое-как вылез на божий свет, это два. Воды бы, а то язык к нёбу прилип, как лопух к жопе, ну ладно, не об этом сейчас. Голова как котелок чугунный, кашу совсем не варит, видно, ночью по ней кто-то старательно настучал. Я застыл на четвереньках, смотря на догорающие угли.

Задумался… Увидел два пол-литра пустые на горизонте. Ой-ёй… Блевануть, что ли? Может, хоть немного полегче станет. Чайник копчёный над костром натужно сопит. Раз горячий, значит, я недолго был в отключке. Сейчас бы граммов сто махнуть, и мир снова бы заиграл для меня чудесной красочной палитрой. Ни фига я выдал перл. Всё же в глубине своей души я чуткий и ранимый романтик, впрочем, как и всё международное братство алкоголиков. Правда, очень глубоко, но чувствую себя как в августе сорок первого, где-то под Минском… Сел на лавку. Видно, местные для себя строили курорт. Хороший стол, обшит клеёнкой. Крепкая скамья. Стоп! Вот это скатерть-самобранка. Ай да Серёга, ай да сукин сын! Я мурлыкнул, словно кот, который нашёл сметану. Серёжа хороший. Аж шею потянул. Стол был накрыт. На блюдце аккуратно лежит порезанный малосольный огурчик, финский сыр. Тонко нарезана зернистая копчёная колбаска. А главное! Граммов двести запотевшей холодной водочки. Боже!.. Какой я умница! Серёжа, я тебя люблю! Господи, благослови «Русский Стандарт»! И я перекрестился. Фу, богохульник!.. По Пулково буду проезжать, просто помолюсь за них. Со мной это бывает, иногда на утро остаётся. Налил, махнул, как в армии. Передёрнуло. Слеза выступила, глаза прикрыл, кайфую. Печёт, сука… хорошо… Между первой и второй промежуток небольшой. Я не стал тянуть кота за это. Вторая прошла как в доменную печь. Даёшь стране угля. Даю!

Я открыл потихоньку один глаз. Как же жизнь, ребята, прекрасна, если бы вы только знали. Потянулся, взял со стола стакан холодного огуречного рассола. Запил. Рыгнул. Желудок одобрительно буркнул. Жить, ребята, всегда нужно по кайфу! СТОП! Немного назад. В голове словно белый опарыш проснулся – хрям-хрям меня. Стакан холодного огуречного рассола… Я что, на рыбалку банку огурцов брал? Не помню… Посмотрел вниз. Я когда-то по телеку видел ядерный взрыв. БА-БАХ!!! – взрывной волной в голове потушило последний огонёк моего больного сознания. Я осторожно осмотрелся. На углу стола лежал свёрток. Гадский папа! Аккуратно завернут в совдеповскую бумагу. Помню, помню такую, раньше мамка пошлёт за конфетами, так их в то же самое заворачивали. Пацаны, атас!.. Нутро так и кричало. Серёга, проснись! Проснулся. Не помогло, свёрток как лежал, так и лежит. Нервно передернул… «в смысле, сигарету достал». Мандраж понемногу проходил.

Бывает же такое чувство на душе поганое «сучье», когда неспокойно как-то тебе. Вот-вот, так и сейчас. Чувствую, говнецом попахивает каким-то чужим. Засада… С вами так бывает? А вот со мной часто. Как будто весь Евросоюз нацелил все свои боеголовки на мою скромную пушистую задницу в самое яблочко. Пустил сизый дым, закурил. Очень интересно… А хочется заглянуть в свёрток, аж зуд в одном месте. Рука на автомате сама тянется к третьему стакану. «Мышечная память называется». Не зря же Бог троицу любит, а я чем хуже? Махнул. Докурил. Взял свёрток. Оглянулся, никого нет. Развернул куль, тупо посмотрел. Кожаный кошель, крепкий, видно, очень старый. Золотыми нитками по центру вышит парящий орёл на фоне синего круга. Мысли заполнили голову, я уже начал сомневаться в этой реальности. Появилось такое лёгкое, еле уловимое чувство, что я начал уверенно сходить с ума. Стремительным потоком в моё больное воображение возвратились вечерние события.

А я фантазёр!.. Обрывки ночного кошмара складывались в одну страшную для меня мозаику. Мне скоро медкомиссию ежегодную проходить в Гатчине, надо срочно заглянуть к психиатру, хорошей тёте пожаловаться, давно уже пора. Слов нет, лишь одно маленькое – млять! А между тем я понемногу приходил в себя. Видимо, отпускало. Что мы имеем? А имеем мы вот что. Водка «Русский Стандарт», не моя, одна штука. Колбаса «Краковская», не моя, две штуки. Стакан огуречного холодного рассола, тоже не мой. Да и стакан не мой… Вывод напрашивается сам собой. Кто-то хозяйничал тут без меня, пока я был в кратковременном отпуске. А неприятно как-то, осадочек нехороший на душе. Я развязал кошель, заглянул. Внутри что-то есть. Аккуратно выложил это на стол. Две серебряные монетки с дырочками, просверленными ровно по центру. Какие-то непонятные символы. Вроде птица хищная, но не герб РФ. Непонятно… Через отверстие продет кожаный плетёный шнурок. Понюхал, подёргал, сыромятина, на таком и удавиться можно, не порвётся. Серебрушки на вес довольно увесистые, я подкинул одну на ладони.

– Это тебе! – неожиданно раздался сзади скрипучий голос. Бог ты мой! Я подпрыгнул и случайно дёрнул рукой, зацепив стакан на столе, который перевернулся. Хорошо хоть, пустой! Я почувствовал себя нашкодившим школьником, которого застали за онанизмом. Аккуратно отодвинул монетки от себя. Не мои… Мама учила, что по чужим кошелькам лазить нельзя. И при этом сильно била по моим гадким рукам. А кто из нас в детстве был паинькой?..

– Д-р-а-с-ь-т-е вам! – учтиво кивнул незнакомцу и постарался, как мог в этой ситуации, сделать умное лицо. Принялся разглядывать мужичка.

– И тебе не хворать, – незваный гость как-то по-хозяйски прошёл мимо, приблизился к моей палатке, достал пару сухих поленьев и подбросил их в тлеющий костёр. Потянулся до хруста костей, приподнял шапку-ушанку, почесал косматую гриву, торчащую на затылке, словно клок сухой соломы. Присел напротив на пенёк, видимо, съесть пирожок, бесцеремонно разглядывая меня. Во как! Я тоже присел и занялся тем же. Значит, сидим. Молчим. Старенькая шапка-ушанка с торчащим одним ухом, старая советская телогреечка, кирзовые жамканые полусапожки, тщательно промазанные мастикой. А вот штаны его явно выбивались из этого образа сороковых: боковые карманы на липучках, задние – на молнии, камуфляжного цвета. Словно прочитав мои мысли, дедок пригладил свою курчавую бороду, торчащую, словно штыковая лопата, вперёд и огрызнулся:

– В чём удобно, в том и хожу!.. – уперев в меня недобрый взгляд, скрипнул мужик.

– Да ходи, дедуля, в чём хочешь, на здоровье! Мне-то что до тебя? – огрызнулся я вслед.

– Какой я тебе дедуля?! – взъелся гном.

– А кто ты?.. – озадачил я его парирующим вопросом.

– Кузьмой зови! – ответил мужичок, махнул рукой и как-то сразу расслабился, отводя телячий взгляд.