Ольга Рябцева - Long drink-3. Стихи

1985, Талнах

Поубавилось в мире добра.
Или что-то случилось с людьми?
То, что было нелепо вчера,
Нынче хором выводят, как гимн.

Входит в норму сегодняшний быт —
Просто так похамить, для души.
Просто душу вот так отводить
В этой благостной общей тиши.

Или, может, смириться пора
Со свои неприятьем больным?
То, что было бесценным вчера,
Нынче вкусом зовется дурным.

Может, горя не стало хватать?
Чтоб так щедро людей не любить?
Так бездумно его умножать,
Называя умением жить?

Или счастье в другом, не в любви —
К человеку, песчинке, траве?
Или что-то случилось с людьми?
Или просто мы – разных кровей

Я не знаю, как жить, не любя.
Счастье, думала я, – это то…
Это радость не помнить себя…
Что-то мы упустили. Но что?

Будь собой. Закрой глаза устало.
Стань собой. С собой наедине.
Всё пройдет. Разлук осталось мало.
Оттого растут они в цене.

Не грусти. Ты всё поймёшь однажды.
Радость будет – будням вопреки.
Не войти в одно теченье дважды.
В быстротечность жизненной реки.

Разгляди меня в толпе ревущей.
Я стою на повороте вниз.
Обернись на мой призыв беззвучный.
Пусть случайно. Только обернись.

Пусть уже слабее и короче
Наши чувства,
Недоверчив ум.
Сердце также верует и хочет.
Сердце зорко. Верь всегда ему.

Последнюю строку
Любимой ветхой книги
Читаю скоро год,
Не мысля о другом.

Ношу её в себе,
Как скорбные вериги,
И бережно храню
Почти забытым сном.

Не знаю, для чего —
Ведь всё в ней так далёко.
Но свято верю в свой
Подлунный талисман.

Он тьму бескрылых дней
Пронзает яснооко,
Оправдывая враз
Глухой самообман.

И мучает своей
Забытой сердцем песней
Последняя строка
Излюбленной тоски.

И плач – навзрыд. Но нет
В душе тоски чудесней,
Чем бередит восторг
Последней той строки.

Не думай о грустном,
Пусть бешено мчится
Волчок сопряжений,
Немыслимых встреч.

Мгновенье бесценно,
Так дай же случиться:
Судьбе опустить свой
Невидимый меч.

Я с ясным блаженством
Главу подставляю
И жду избавленья
От жгучих невзгод.

Но жизнь не спешит,
Лишь мученья продляя —
Повинную голову
Меч не сечёт.

Я, наверное, схожу с ума.
Только от того, что ты не звонишь.
Оттого, что снова все – сама.
И не вызволишь, и не дозволишь.

Раскрутилось колесо судьбы,
Да буксует как-то несерьезно.
Глухо, немо на мои мольбы.
Снизойдёт – на высохшие слезы.

Протяни же через глушь ночи
Трель звонков, порвущих перепонки.
Только так забыто не молчи,
Мне всю душу вычеркнув и скомкав.

Будешь весел – веселись вдвойне.
А грустить – то так, чтоб вдвое легче.
По весне с войны придешь ко мне —
Я сорву с себя осенний вечер.

Я исповедую любовь
И не боюсь кричать об этом.
Она пришла без клятв и слов.
Её узнала по приметам.

Узнала вздрогнувшей душой,
Биеньем сердца неудержным,
По отторжению всего,
Что украдёт хоть часть надежды.

Один мне Бог, один порог.
Они сошлись на этом слове.
И верю: близок, близок срок,
Когда увижусь я с любовью.

Пока она идёт ко мне,
Я жду её, тая дыханье.
Ей трудно там, во тьме и мгле,
И мне слышны её стенанья.

Она бежит от пестроты,
От фальши громкой и блестящей.
А рядом с ней – я знаю, – ты
Идёшь ко мне, от слез незрячей.

Я жду тебя, не помня слов
Тех песен, что давно отпеты.
Я исповедую любовь.
И не стыжусь кричать о этом.

Мальчики, простите, дорогие,
Нас, не знавших, как страшна война.
Как дошли до дома вы живыми,
Как пятнали ваши имена.

Как вы возвращались к этой жизни
После стольких ран, смертельных ран?
Как остались верными отчизне,
Столько боли причинившей вам?

Спрятанную правде нам доверьте.
Каждый день она хлестала вас.
Вы, не убоявшиеся смерти,
В правду вашу посвятите нас.

Как вы выносили под обстрелом
Тех, кто рядом только что бежал,
Сами под невидимым прицелом,
Кто вам это мужество давал?

Расскажите, где вы силы брали,
Когда вам лепили ярлыки?
Когда те, кого вы защищали,
Вам же в спину дёргали курки?

Как потом об лёд не обломались
Равнодушной сытости своих?
Тех, пред кем вы были просто малость
По масштабам судеб мировых?

Как слепая ярость не давала
Вам играть в гуманную войну?
Сколько вас под вечер оставалось,
Как не верить стали в тишину?

Сколько перевалов пережили,
Как меняли жизнь на ордена?
Мальчики, простите, дорогие
Нас, не знавших, как страшна война.

Кто вас звал, чтоб вдоволь надругаться?
Кто вас, самых лучших, посылал?
Кто глумился над народным братством
И решал, какая вам цена?