Ник Карпин - Сказ о чудесной горе Воттоваара. Волшебные сказки Карелии

Объяснил ей сын, в чем дело.

Горько охнула – ведь белой

– Была черной, стала белой

Вся сыновья голова.

Словно жемчуг кудри эти,

Нет родимее на свете,

Гладили их руки мамы,

И шептали губы вялы:

– Дождалась тебя и скоро

От родимого порога

Я отправлюсь в иной свет,

И назад дороги нет.

Не привез благой ты вести.

Снова ходишь без невесты.

Не дождаться мне внучонка.

А хотелось спеть мальчонке:

Баю-баюшки-баю.

Маленькая птичка Пчелка,

Песню распевала звонко.

Голос старой услыхала:

– Не беда ли там пристала?

Ну-ка, залечу узнать,

С кем прощается там мать.

– Божья пчелка, меда птица! —

Мать от радости светится,

– Не была ты мною звана.

Будешь гостьей мне желанной!

Птичка Пчелка зажужжала,

Лемминкяйни слушать стала.

Рассказал рыбак ей чинно,

Как вернулся в дом с повинной.

Калму встретил за порогом,

А хотел – мать с пирогом.

Калма, скверная девица,

Никого не побоится!

На прощанье, уходя,

Дала ночь, еще полдня.

Мудрый человечек Пчелка

Крыльями махала звонко.

– Знаю, кто вам даст совет.

Лучше Випунена нет.

Смерть напрасно с ним тягалась,

Одолеть его пыталась.

В Туонелу заточила

И все выходы закрыла

На замки пудовые,

На ключи тяжелые.

Чтоб забыл он заклинанья,

Все святые назиданья,

Чтоб не выскочил кудлатый

Антеро бородатый,

Чтоб забыл он заговоры,

Речь родную, разговоры

Чтобы вспомнить там не смог,

Да в неволе занемог.

Долго Випунен сидел.

Подряхлел и поседел

Калма похвалялась другу,

Хийси злобный был ей другом.

– Навсегда забыл заклятья,

Этот старый заклинатель.

Верь мне, не вернется уж

Ненавистный этот муж.

Не открыть ему замков.

Антеро же был таков!

Выкарабкался бородатый,

Смерти черной враг заклятый,

Из подземной стороны.

Там живые не нужны.

Словно гром внезапный в гневе,

Словно колесница в небе

Так стремительно несется,

Что земля под ним трясется.

Сказочник идет, не тать,

Рыбаку совет подать.

Антеро, всем нам знакомый,

Божьей пчелкою ведомый,

Двухверстовыми шагами

Топчет землю великан.

Подошел, встал истукан.

Голову склоняет низко,

Ухо приставляет близко,

Чтобы слышать беды Каукко,

Сам посапывает сладко.

Думали, уснул бродяга,

Носом выводя рулады.

Нет, моргнул, глаз приоткрыл,

Басом он заговорил.

– На границе с Калевалой

Есть гора Воттоваара, —

Поясняет мужу старче. —

Солнца свет над нею ярче.

Есть там лестница на небо.

На вершине этой древа

Крона солнце задевало,

И к земле не подпускала

Яркие его лучи.

Громовержца древо злило.

Чувства вспыхнули ревниво.

Древо то схватил за крону,

Выдернул по самый корень.

Все пошло с тех пор, как раньше:

Свет моложе, тьма постарше.

Укко нам явил границы:

Свет дневной, ночную тьму.

Не о них речь поведу.

Вот когда извел он Древо,

Лестницу возвел на небо.

Вывел и призыв он свой.

«Кто взберется, тот Герой!»

С той поры весь наш народ

Ринулся в небесный свод.

Не жалея сил старались,

Стать бессмертными пытались.

Калма всех их поджидала.

Лестница ей поставляла

Новые тела.

Старых, слабых и больных,

Юных, дерзких, озорных.

Всех их ждал один конец.

Туонела – вот венец,

Подземелья мир бездонный.

По той лестнице огромной

На руках родную мать

Должен в небеса поднять

Со ступенькою последней

Пропадут твои уменья,

Тяжеленной будет ноша.

Но ее уже не бросишь.

Глыбой может показаться,

Нужно очень постараться!

Норов твой в глазах читаю.

Смех в глазах не разделяю.

Ты не лопни, как пузырь.

Будь серьезен, богатырь!

Знай, героем нареченный,

Дважды матерью рожденный.

Перед тем как родила,

Двадцать месяцев несла

Материнская утроба

Разродиться сыном чтобы.

В раз другой тебя рождала,

– Пробудись от сна, – шептала. —

Ты оставь свою дремоту.

Полежать тебе охота

Куском мяса, костью дробной

На дне речки воды черной

Туони – водопада…

Из кусков тебя собрала,

Жизнь твою она спасала.

Вспомнил, ну, крепись, Герой,

Испытания горой

Поджидают впереди,

Дам совет один: терпи!

Молодец залился смехом

Смех вернулся звонким эхом.

– Что ж, великий заклинатель,

Веди к месту, господин.

С развеселою душой

Вновь прощается герой

С домом отчим, с краем милым.

Чувствует прилив он силы.

Вскинул на руки легко

Богатырь старуху-мать.

Легче нет на свете ноши,

Чем своя родная мать.

Ночь. Бежит путем он вещим.

Топот за спиной зловещий,

Скрип зубов, сопенье злое…

В лунном свете мчатся трое:

Сын несет старуху-мать.

Смерть их силится догнать.

А гора? Вот показалась.

Не слукавил великан!

– Брось старуху, – смерть хрипит. —

Все равно уж ей не жить!

Крепки широки шаги

Лемминкяйни-молодца.

Воттоваарины ступени

Шире шага удальца.

Что ж, споткнулся, устоял он,

Удержался молодец.

Развеселый Лемминкяйнен,

На ноги присел беглец.

Встал, забыл он совершенно

Старца предостереженье.

Видя свой исход удачным,

Стал над смертью насмехаться.

Калма бег остановила,

Рот поганый ощерила,

– Брось ты мать! – кричит она, —

Дальше пусть идет одна…

Путь туда одной указан,

И назад он ей заказан.

Но не внемлет молодец,

И вперед спешит хитрец.

Смерть рукой своей взмахнула,

В глыбу камня обернула

Мать-старуху в руках сына.

И откуда взялась сила?!

Хоть немели от натуги

Крепкие сыновни руки,

А всё держат глыбу-мать.

Корни дуба им под стать!

Шаг последний на вершине,

Шаг к победе над всесильной

Сделал под своею ношей.

– Донесу ль? А может, брошу?!

К солнцу шаг тот был направлен.

К свету изо тьмы направлен.

Шаг к бессмертию обоих.

Провалился вдруг по пояс.

Провалился он под ношей,

Но ее уже не бросишь.

Словно в мягкую трясину,

Смерть в скалу вогнала сына.

Ноги, руки, пальцев треть

Вошли в каменную твердь.

Так и держат пальцы эти:

Их увидишь на рассвете

В свете солнца, в травах росных,

Камень грубый, мхом поросший,

На горе Воттоваара

Вот и думай, где тут слава.

Недалёко от горы

Люди озеро нашли.

Возле озера, где Суна,

Сводная сестрица Шуи,

Вдоль его пересекла,

И в Онего потекла.

Люди поселеньем встали,

Гимола – названье дали

Поселенью своему.

Порешили, быть тому.

Первыми жильцами были

Жили-были, не тужили

Олексеевы Ортемка

Да родимый брат его.

Митрофанушка Сергеев,

Да Ивана сын Егор,

Микифорко Пянтялеев,

Патракея сын – Федор,