Алла Изрина - Двойной тариф – 15. Альманах

С той стороны долго не отвечали. Наконец услышал хриплый со сна голос Виктора:

– Черт! Аллё?

– Витька! Ты знаешь, что чувствует твой сын?

Пауза.

– А ты знаешь, сколько сейчас времени?

– Ты знаешь, как и чем он живёт?

– Час ночи.

– Поговори с ним!

– М-м-м.

– Ты должен сводить его в зоопарк!

– Что?!

– Своди в зоопарк! Обязательно!

Связь оборвалась, на той стороне была пустота.

– Своди! – продолжал он говорить по инерции в немую трубку. – Пусть! Пусть посмотрит на слона! На большого доброго зверя.

Стою на балконе, курю. Отравляю воздух. Вечер теплый, чё не покурить, а ведь закон… м-да …нельзя… Соседи, что надо мной, на третьем этаже, одни в подъезде не курют. Ну, даст бог, брошу травить, то есть курить…

А помните, у незабвенного нашего, Райкина Аркадия…. « В Греческом зале, в Греческом зале – мышь белая!»

Эвон как обесцветилась от химии, что ей и перекиси водорода не нужно. Всё в воздухе есть! Вся таблица Менделеева! Люди, люди, мы тоже скоро такими же будем! Все совершенно обесцветимся и станем прозрачными!?

Ах, экология, ах экология! Что экология? Ну, загибается она, а кого это волнует?! Кто виноват, что леса горят ежегодно? А где лесники? Куда подевались? Ау-у, днем с огнем не сыщешь!

Зато чёрные лесорубы не переводятся, все подчистую вырубают, и лес везут все куда-то и везут.

А по телеку катастрофы, да катастрофы, каждый день! Как на войне!

Вон, дельфины выбросились на берег, жить не хотят! За ними киты последовали, надо же, дурной пример заразителен. А почему жить то не хотят?

Может, рыбы объелись? Не знают, что это вредно для желудка? Целлофана и пластика они объелись, несчастные! Вот их и раздуло. Вы только поду-у-майте, целые острова из мусора дрейфуют по морям и океанам!

Вот соседка с четвертого этажа понесла пакет с мусором на помойку.

– Галина, добрый вечер, что сегодня выбрасываем? Не моё дело? А вдруг ты ноутбук решила выбросить, потому что устарел, так мы люди не гордые, подберем, лишь бы работал. Ах, ещё не решили какой марки покупать, а скоро менять будете? Если что позовите меня. Ну да ладно, иди, иди.

Стою, курю, продолжаю травить воздух. – Здравствуй, баба Нюра, как здоровьице? Дай Бог и вам такого. Это не я дыма напускал, что дышать нечем. Вон из-за леса тянется шлейф, там опять свалка коптит небо.

А как шторы то соседки висят у тебя, хорошо-о. Вовремя ты тогда на помойку сходила. Надо же, Галке то лень постирать было тюль турецкую, да гардины из атласа вот и выбросила. Видите ли ей легче новые купить, а теперь они у тебя висят, чистые, считай новые – красота. Скоро мягкую мебель будет менять, муж её на мебельной фабрике работает. Ну и что, что три года не прошло, как меняла. Я слыхал, как она сказала Лидии Ивановне, что модель их устарела. Так что не зевай, если что я звякну тебе, как выносить мебель будут.

Во народ, ну народ, до чего дошёл! Кому-то денег на учебники для детей нет, а кто-то выносит на помойку почти новые диваны! А у меня диван почти что тридцать лет с гаком служит. В отличном состоянии и ещё столько же простоит, потому что на совесть делали в советские неповторимые времена. Был знак качества! А не количества! И строили на века! А сейчас все одноразовое, что ни возьми; хоть шприцы, хоть чайники, хоть автомобили. Дома новые рушатся через год, никаких гарантий на качество и сроки годности! Вы только вдумайтесь, вся промышленность нашей огромной страны работает на свалку! Так захламили родины необъятные просторы, что ступить некуда, обязательно вляпаешься!

На Марс они собрались, ну, то есть мы. А чё там делать без воды? Реки с собой тащить? Ну да, как в доброй старой сказке всего по чуть-чуть в карманы напихать: земли кусок, воды живой и мертвой по родничку и вперед, к звёздам! А там сады растить и ноосферу творить! Эх, ма! А что с землей то матушкой станется наплевать? У меня такое подозрение, что мы на Марсе уже жили, да-да жили, и нагадили похлеще, чем на земле, потом бросили и забыли. То есть уехали оттуда на новую планету Земля. Бедная, она и знать не знала, кого приютила!

Год экологии промелькнул незаметно, да нам нужен век экологии! И все равно одного века будет мало, чтобы землю очистить.

Вот на днях по телеку учёные говорили, что и в воде, и в воздухе микроскопические молекулы пластика витают, а мы пьём, едим и вдыхаем это всё. Люди, мы все скоро превратимся в пластиковых роботов! Ужас берёт, лысина дыбом! И конца этому безобразию не видно. Хватит, хватит разбазаривать богатства Земли! Они не бесконечны! Умерьте свои аппетиты! Экономить надо, ограничивать себя! Иначе потомкам ничего не останется, даже воды настоящей!

Выпивки явно не хватило. Расходиться по домам никому не хотелось, и вся компания, расположившаяся на перевернутых разномастных ящиках позади универсама, угрюмо молчала.

Первым взорвался широкоплечий крановщик Коля: – Ну вот, всегда так, мужики. Сколько раз говорил, что по пузырю на нос мало, нужно сразу больше покупать, а Вы: хватит мол, потом купим. А где хватит, если бы ещё «Фаусты» были, а то трёха простых пол банок портвейна; вот и хватило, где ж теперь достанем? Скоро десять часов вечера.

– Уж полночь близится, а вермута всё нет, – неуверенным голосом пропел сухощавый Витек, в прошлом выпускник университета, а ныне грузчик мебельного магазина, – может, к таксистам сбегать?

– Ишь, миллионер какой выискался, – пробурчал третий из компании, Петрович, старший, или как он себя называл, старый инженер, – к таксистам бегать – никаких денег не хватит, они ж по три шкуры за бутылёк сдерут.

На некоторое время все опять замолчали.

– У меня, вообще – то дома есть, под ванной, чтобы жена не нашла. Я как вымоюсь, так полбутылки красненького и приму. Не больше, не меньше, норма. А вот на прошлой неделе в баню ходил: газовая колонка сломалась, так запасец и остался. Да как возьмешь? Супруга то у меня – ух!

– Да знаем мы твою супругу, Петрович, – перебил его Коля, – не женщина, а танк, по меньшей мере. Встанет на пороге как это самое изваняние рукотворное.

– Чего-чего? – угрожающе надвинулся на него Петрович, – ты мою жену не замай и язык не распускай, понял?

– Да что ты, что ты, Петрович, не дай бог, ничего я такого не сказал. Витек, слышь Витек, скажи ему, а?

– Дурак ты, Колька, изваняние, вечно ты всё испохабишь. Не изваняние, а изваяние, проще говоря, скульптура или памятник какой-нибудь. А рукотворное, Петрович, – значит руками сделано. Впрочем, это не всегда обязательно, вот Пушкин Александр Сергеевич как написал:

«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

К нему не зарастёт народная тропа.