Павел Юрич - Зеленая флейта

И тогда он повесил на плечики генеральский мундир, ослабил узел форменного галстука и плеснул себе еще коньяку. Залпом опрокинув граненый стакан, он взял именной пистолет и, взглянув на дождь за окном, пустил себе пулю в висок.

– Так ты пришел убить меня? – говорившего не было видно в полумраке пещеры.

Рыцарь, державший наперевес копье, только усмехнулся:

– Конечно. Ты ведь дракон – и король послал меня уничтожить тебя, злобное создание.

– Подожди – постепенно глаза рыцаря привыкали к полутьме и он уже мог различить очертания огромного дракона, свернувшегося в клубок на груде сокровищ. – Присядь. Ты ведь проделал долгий путь, разыскивая мое логово, не так ли?

Рыцарь кивнул. Он действительно порядком подустал, бегая по горам. Да и в горле пересохло просто ужасно.

– Может быть, прежде чем убить меня, ты отведаешь чудного вина из моей коллекции? Все равно, я так понимаю, мне она вскоре станет абсолютно без надобности. Вино не отравлено, не бойся – мы, драконы, не опускаемся до таких мелких пакостей.

«А ведь у него очень приятный голос», – подумал рыцарь. Не выпуская из рук оружия он подошел к бочке и вытащил пробку.

Вино действительно оказалось великолепным. Да и собеседником дракон оказался превосходным.

– Так ты утверждаешь, что рыцарю недоступны пороки, и именно потому он столь нетерпим к нам, драконам? Людская молва наделила нас свирепостью, ужасным видом, похотливостью и алчностью.

– Так оно и есть, – согласился рыцарь. – Ведь вы крадете девушек, запираете их в башнях, а сами, обуреваемые великой жаждой стяжательства, копите несметные запасы золота в своих подвалах.

– Хм, интересная логика, – дракон зевнул и из его рта вырвались несколько струек дыма. – Подходя к моему жилищу ты случайно не заметил поблизости какой—нибудь мало—мальски подходящей башенки? А то вот ведь незадача – нет у меня никакой башни. И девушки в ней, соответственно, тоже нет – чисто физиологически она мне не интересна.

– Ну а как же золото? – рыцарю вдруг вспомнилась старая пословица: «Никогда не заговаривай с драконом, если хочешь его убить».

«Глуповат. Убежден в своей правоте, но глуповат» – дракон смотрел на простодушное лицо, вперившееся в него наивными голубыми глазами. «Да и молод он, пожалуй».

– Золото? Да, мы копим его. Но не для того, чтобы любоваться им, как люди – мы на нем спим. Такова уж особенность нашего скелета – просто нам мягче спать на груде монет и слитков, чем на перине. Ты же не будешь обвинять человека, набивающего свою постель пухом и пером?

– Ну, хорошо. А насчет свирепости…

– Мальчик, мы с тобой разговариваем уже битых полчаса. Неужели, если бы это было правдой, ты бы пил мое вино и, кстати, топтал мою постель своими… ммм… не совсем чистыми сапогами?

– И то правда, – рыцарь согласился с драконом.

«Он уже растерян. Теперь самое время нанести ему последний удар».

– А знаешь почему человечество так нас ненавидит? Позволь я процитирую тебе старинную книгу, а ты угадаешь, о ком это сказано?

– Было бы очень интересно, – рыцарь положил копье на холодные камни пещеры и устроился рядом, спиной к выходу.

– Слушай внимательно: «Существа эти алчны и похотливы, отличаются беспричинной свирепостью и в гневе своем, либо по причинам понятным им, способны сокрушить горы и изменить течение рек. В своем коварстве они не знают равных себе, и ради достижения поставленной цели не брезгуют ничем, даже мерзкими средствами…» Это аль—Ширвани, восточный мудрец, живший на три столетия раньше тебя, мальчик. И как ты находишь, чье описание я тебе только что привел?

– Дракона, – уверенно ответил молодой рыцарь.

– Совершенно верно. Дракона. Но неужели ты не заметил в этом описании ничего схожего с человеком? Ведь оно на все сто подходит и вам. Так кто же после этого драконы, мой мальчик? Кстати, обернись – твой хвост высунулся из пещеры и его может намочить дождем…

Рыцарь обернулся, удивляясь, почему поворот головы дается ему с таким трудом. Перспектива пещеры тоже изменилась… будто он смотрел на нее совсем другими, нечеловеческими глазами.

– Это твоя проклятая магия, – пролепетал он, смотря с ужасом на человека напротив.

Человек усмехнулся и подобрал с пола копье.

– Нет, мальчик мой. Это не магия. Просто внутренняя суть людей такова. А ты обнажил ее, обрастая чешуей и шевеля своим изящным хвостом.

Коротко свистнуло копье, вонзившись в глаз дракона. Человек достал короткий меч и после некоторых усилий вырезал у умирающего чудовища язык. Закинув его в заплечный мешок, он вышел из пещеры и зашагал по тропинке в сторону столицы, насвистывая бессмысленный веселый мотив. Ведь впереди его ждала награда короля, а, возможно, и принцесса согласится стать женой победителя драконов.

– Я, Марина Сергеевна, в этом доме всю жизнь прожила. С тысяча девятьсот пятьдесят четвертого, как дом построили. Здесь передовикам с нашего комбината квартиры давали, до перестрелки этой, когда Гайдар цены отпустил, а Ельцин закусывать после третьей перестал.

А потом комбинат наш разогнали, кто куда. Вот Инна с тридцатой – в Турцию моталась, шмотки брала, потом на рынке продавала. Переехала в новую квартиру, на окраине правда, но воздух почище. А на ее жилплощадь эти Феклистовы и въехали, чтоб им пусто было. Лет семь прошло уже, ага. Поначалу вроде ничего семья – сам слесарь, она – в овощном товаровед. Детей двое у них было – старший, Колька, после армии в шиномонтажке работал, младший в школу ходил.

И куда деваться – начал Феклистов зашибать. Поначалу вроде ничего, а в две тысячи втором что—то сдвинулось у него в голове. Пить начал с утра. С работы его, конечно, погнали. Колька начал с ним, бывало что чертей по три дня гоняли. Анна, супруга слесаря, поначалу пыталась прекратить, а потом и сама. Так и пошло у них – утром пьют, днем песни поют, к вечеру дерутся. Младшего тогда еще в детдом забрали, училка похлопотала, спасибо ей. А Колька по пьяному делу в тюрьму загремел, ограбить кого—то пытались что ли.

Пить, значить, Феклистовы вдвоем продолжили. Оба не работают, пособие получают. Все из квартиры вынесли, газ им отключили, электричество тоже обрезали. Унитаз, прости Господи, пропили, куда ходили нужду справлять – неизвестно. Может и на пол.

Повздыхали соседи, повздыхали, и участковому по старой памяти пожаловались. А он—то нас и просветил, что по «Указу триста пять» таких хануриков, как Феклистовы, сейчас невеселая судьба ждет. Этот указ, его в восемнадцатом году приняли, летом. И, такими личностями сейчас занимается Министерство социальной защиты. А при нем, следовательно, есть служба специальная.