Отто Клидерман - Таусерт – цветок лотоса в царской короне

Таусерт встрепенулась и замерла от изумления……в храме зала никого не было….кто тогда зажёг свет?

– Этот храм был предан забвению сразу же после смерти великой Хатшепсут. Она была из 18 династии. Смелая, сильная, непоколебимая и опережающая своё время всегда на несколько шагов вперёд, полная противоположность своему слабому и безвольному супругу. – Громкий голос Ирсу прервал тишину, как и множество огней разрушили мягкий и лунный свет……..

Девушка тут же призвала на помощь всё своё мужество.

– Откуда ты всё это знаешь? – изумилась царевна.

– Ты же это хотела знать. Впервые ты встретила ту, на которую хотела бы быть похожа. Не правда ли? Признай это………… – Голос Ирсу заставил девушку затрепетать, а в душе бушевал ураган. Этот молодой сириец таки разгадал её……

– Ты не удивилась, как здесь зажглось сразу десятки факелов? Это всё желание царицы, когда входишь в храм – мрак должен исчезнуть, уступив место свету и истинному правителю верхнего и нижнего Египта.

– Как ты это всё узнал? – Таусерт не могла поверить в то, что сейчас слышала.

– У меня могут тоже быть свои секреты. Однако до селе только ты заинтересовалась этих храмом после меня и больше никто, более того, ты последний человек, который проявился огромным интересом к той, кого сын этого же царя приказал стереть память, а памятники разрушить. Его звали Тутмос 3. Он не сразу узнал об этом храме, хотя он был построен в слишком отдалённом месте и ещё при жизни Тутмоса 2, к слову сказать, в тайне от него его супругой. Последний уже больше мешал Хатшепсут чем вообще мог что-то делать стоящее. Тогда царица приказала верным слугам провести её мужа в этот храм и открыть глаза на истинное положение дел. Последующие события не заставили себя ждать. Несчастный не смог пережить подобного унижения………..

Это случилось уже на закате правления его сына, когда между своими походами он случайно наткнулся на это упоминание и …….когда увидел всё это – не мог поверить своим глазам. Ещё бы, его мачеха была слишком умной и даже после смерти могла приводить в дикую ярость Тутмоса 3. Тогда он решил не разрушать храм, а просто убрать оборонительные стены, позволив песку быстро похоронить его и скрыть с глаз навсегда. По его мнению облик ненавистной умной женщины должен бы был кануть среди пустыни и сравняться с ней, как и её имя навсегда.

Удивительная вещь, что он не учёл то, что учла хитроумная Хатшепсут, храм построен таким образом, что преградой служат горы, благодаря чему мы сейчас любуемся храмом, что создала женщина.

– А фараон знает о нём?

– Знает, только сюда строго на строго запрещено переступать порог и вообще появляться возле него даже поблизости, видано ли это, чтобы землями правила женщина. Охрана сделала оплошность, выбрав путь возле храма, на который наложена печать запрета.

– Поэтому ты меня выкрал ночью. – Проронила Таусерт.

– Другого выхода не было. – Развёл руками Ирсу. – Теперь, когда ты знаешь правду о той, кем бы в тайне хотела бы стать, что ты чувствуешь сейчас? – Он подошёл к ней в притык и девушка ощутила его жар, исходящей от его тела, она вдыхала его запах чистой и умащенной ароматом плоти, а горящие глаза заставляли утонуть в них без остатка.

– Что ты хочешь услышать от меня? – Тут же отстранилась она от него, однако теперь понимала, что это было слишком тяжело, он притягивал к себе и в ней самой уже исчезало сопротивление так быстро, подобно песку освобождённому из руки.

– Ничего, твои губы могут лгать сколько угодно, но не твои глаза. Я всё понял. Я тебя разгадал полностью, только я подожду, когда ты сама придёшь ко мне, когда отпустишь на волю своё влечение ко мне, свою страсть, а это будет тогда, когда ты будешь любить меня. Я терпелив. В один день мы сядем на престол вместе и будем править. Я дам тебе неограниченную свободу, ты вольна делать всё, что угодно, но ты будешь любить меня. – Неожиданно он приложил палец к её губам. – Ничего не отвечай. Вообще не говори ничего. Не сейчас. Ответишь тогда, когда будешь готова сказать и сказать не в порыве гнева, а в понимании того, что я тебе нужен.

Неожиданно в дали храма что-то рухнуло и затрепетало.

Оба тут же бросились на шум и с удивлением обнаружили сокола со сломанным крылом. Птица отчаянно билась и пыталась взлететь, но крыло не слушалось его. Сокол не сдавался. Он продолжал делать новые и новые попытки и всё тщетно. Наконец его силы стали покидать его и когда он окончательно потерял их – то позволил чужим рукам бережно поднять его и даже погладить по голове.

– Он подобен мне. – Глухо проронил Ирсу,

– Я позабочусь о нём и вылечу крыло, а потом отпущу на волю.

– А я хотел забрать его себе, зачем он тебе? – Возмутился юноша…..

– У тебя кот. Или ты забыл о нём?

– Если хочешь, то можешь оставить его себе, только я хочу приходить навещать его, если ты позволишь.

– До это времени тебя не волновало был ли ты желанным гостем или нет. Приходи когда захочешь. – С сарказмом проронила девушка.

– Тогда я понесу его, даже если он ранен. То может быть ещё очень опасен.

– Тогда будь осторожен. – Последние слова заставили Ирсу слегка улыбнуться, а в душе тут же зазвучали свирели.

Сокола как и полагалось назвали Гором. Теперь он важно восседал на своём месте внутри беседки покрытой толстым белоснежным полотном, на мягкой подушке, однако его лапка всё же для надёжности удерживалась длинной, хотя и не очень толстой цепью. С тех пор прошло несколько недель. Ирсу где-то раздобыл лекаря, который осмотрел крыло и помог восстановить его. Как юноша и обещал – он навещал их общего с Таусерт любимца довольно часто и в душе возносил хвалы сыну Осириса и Исиде за ту прекрасную возможность, когда у него есть причина переступить порог девушки, которая для него была на много больше, чем обыкновенной.

Казалось, и сама птица привыкла к заботе и уходу. Теперь её не приходилось летать под палящим солнцем, и искать всякую дрянь, когда возле него всегда стояло самое лучшее свежее мясо и отборное зерно.

Ирсу вернулся во дворец уже далеко за полдень. Он сопровождал фараона Мернептаха, когда тот посещал строительство нового храма. Властитель уже слыл довольно старым и силы покидали его день за днём. Не сегодня так завтра уже стоял вопрос о со правительстве, однако сына сирийской принцессы это никак не беспокоило.

По-настоящему он чувствовал себя счастливым, когда выпадала возможность наблюдать за строительной работой, когда из камня на камне рождалось чудо.

Он не помнил, когда это очаровало его в первый раз, однако теперь его это чувство уже не отпускало. Он был пленён этим раз и навсегда.

– Пусть Таусерт будет править, а я буду строить, – Не раз проносилось в его сознании.