Виталий Рожков - Сундучок бабушки Нины. Сказ второй

Он, воздев над внуком длани свои, что-то начал говорить на древнем языке. Вдруг богатырь ощутил силу великую, по всем членам его разливающуюся.

– Нарекаю тебя Белозаром, что просветлённый означает, – еле слышно шепнул Сварог, – помни, что никто не должен знать твоего тайного имени. Сам знаешь почему. А теперь иди поспи хоть немного. Вечером в путь обратный отправишься с невестой своей.

Поблагодарив родича, чудо-витязь пошёл к любимой в палаты. А как вечер настал, попрощался со Сварогом и дядьями своим.

– Помни, мы всегда рядом, – сказал Перун, улыбаясь.

Снова обернулись они птицами и молнией в Поднебесное Царство спустились.

– Авдотьюшка, – сказал чудо-витязь, очутившись в доме купца Еремея, – мне надо к царю Ивану сходить. А вернусь, свадьбу сыграем.

На том и порешили. Стоило герою только войти в главные ворота дворца, как отовсюду трубы зазвучали, его прославляя.

– Ай, да молодец! – трижды расцеловав богатыря, сказал царь Иван – Ты отныне генерал и командующей всей армии. Прокоп-то совсем стар стал. Я его советником твоим сделал. Так что, друг любезный, как попируешь вдоволь, так и принимай дела.

Три дня подряд столы от кушаний ломились да мёд с квасом рекой лились. А на четвёртый богатырь стал командующим армии всей могучей Тридевятого царства. Даже дядька Черномор со своей дружиной у него под началом был. А ещё через три дня к Авдотье милой собрался.

– Приглашаю тебя, твоё величество, на свадьбу, – поклонившись, сказал чудо-витязь.

– Обязательно буду, – улыбнувшись, сказал царь Иван.

Богатырь уж было собрался из дворца выйти, да только не успел.

– Слушай, друг ситный, – вдруг произнёс царь Иван, – а имя-то у тебя есть? А то всё богатырь, да богатырь. Не по-человечески как-то.

– Чудомилом меня кличут, – с улыбкой ответил чудо-витязь, теперь не опасаясь совсем.

– Какое правильное имя! – воскликнул царь Иван.

Как только богатырь добрался до деревеньки, то сразу же и о свадьбе завёл разговор. А через недельку на торжество пышное съехалось почти всё Тридевятое царство, во главе с царём Иваном. Даже Сварог с сыновьями вниманием своим почтил, всей душой своей светлой за внука радуясь.

Прознал дед Николай, что богатырь этот в Муром приехал, и решил к нему на поклон пойти. А вдруг, сжалится чудо-витязь, и Ивашку вызволит. Попросив старую Дарью соседку его, за живностью присмотреть, запряг Буцефала и в Муром поехал.

Оказавшись в тёмном логове, Ивашка тотчас же закрыл рукой нос. Повсюду лежали кости с гниющим мясом, издававшим отвратительную вонь.

– Ничего, привыкнешь, смертный, – оскалившись в улыбке, прорычал Волкодлак, принюхавшись, – тебе же век теперь здесь куковать.

Он посмотрел по сторонам и продолжил:

– Вот что, пастушок, возьми-как ты да и приберись тут как следует. Сам видишь, недосуг мне. Сейчас сосну часок-другой, а после на охоту отправлюсь к тебе в село. Славные у вас девы, так и просятся в пасть.

Оборотень вдруг завыл и обратился в невысокого седобородого старика со злющими глазами и длакой (волчьей шерстью) на голове.

«Вот те на! – подумал Ивашка – А ведь он-то таким на свет уродился! Что там отец про таких говорил? Ах, да. Самые лютые из Волкодлаков. Пощады вообще не ведают. Когда хотят – люди. Ходят меж нас и пакости творят. Захотят, в волков обратятся. Скот режут, люд пугают. Нет от них никакого спасу. Даже серебром со свету не изжить».

Попривыкнув к темноте, он увидел в самом дальнем углу пещеры солому и сел на неё, скрестив ноги. Волкодлак, увидев это, грозно зарычал:

– Тебе что, непонятно что-то?! Сказал же, убирайся в логове!

Но пастух, вытянув, уже упевшие отечь, ноги, лишь усмехнулся. Мол, нашёл тоже дурака. Сам уберёшься, проклятущий. Хоть и стал оборотень человеком, да только сущность его звериная так и не исчезла. Он даже не просто сидел, а в стойке волчьей стоял, как будто бы к прыжку приготовясь. И сила злая от него исходила, превращая всё вокруг в нечто ужасное. Даже обычный свечной огарок, стоявший на сосновом пеньке, выглядел как скрюченный палец мертвеца. Но Ивашка-то был не робкого десятка. Чего ему какого-то старичка безумного опасаться? Пусть и Волкодлак он окаянный. Оборотень хотел было ударить парня, да махнув рукой, как куль свалился на землю и вскоре заснул.

– Ух, изверг! – не боясь его разбудить, громко крикнул пастух – Дать бы по твоей мерзкой морде кулаком! А ещё лучше дубиной! Не прибью, так хоть покалечу!

Но Волкодлак даже и ухом не повёл, перевернувшись на другой бок.

– Ничего, – уже потише произнёс парень, – пробьёт и мой час. За все дела свои пакостные ответ держать будешь. А коли погибну, так другие со свету сживут.

Он вновь скрестил ноги и стал выдумывать план бегства:

«Может, пока изверг спит, я его по голове чем-нибудь тяжёлым огрею и сбегу? Нет, не годится! Во-первых, дубины рядом нет. А если захочу выйти из логова, то злыдень это тут же и почует. А, может быть, как снова волком станет, ему шерсть подпалить? Тоже нето! Не издохнет, а лишь злее станет. Совсем котелок варить не хочет!»

Устав сидеть, пастух решил, всё-таки, повыбрасывать гнильё, а то дышать очень трудно было. А сделав это, снова сел на солому и стал вспоминать всё, что говорил отец о Волкодлаках:

«Оборотни – это полулюди, полузвери. Но, в отличие от волков обычных, намного беспощаднее. Ибо в них не только звериная, но и человеческая сущность. Волки-то они что, из-за голода лютого зайцев да коров режут. А оборотни ради выгоды своей. Напугать там кого или со свету сжить.

Кто-то становится Волкодлаком после укуса такого же Волкодлака. Таких очень и очень жаль. Ибо не по своей воле доброй оборотнями-то стали. Они слоняются душами неприкаянными до самой погибели по свету белому. Вреда от них немного. На людей совсем не нападают, скот лишь пожирая. Кто-то, став после укуса Волкодлаком, до самой гибели от голода отказывается есть сырое мясо. Но это лишь сильные духом. Остальные же на шестой день всё человеческое теряют.

Кого-то в оборотня ведьмы всякие да колдуны обращают, надев пояс волшебный, заклятьем страшным проклятым. Зачем это лиходеи делают? Из зависти да ненависти ко всему роду человеческому. Обротничество такое либо вечно, либо длится какое-то время. Заколдованные люди не теряют память человеческую и очень страдают от тоски. Они даже логова свои вырывают поближе к жилью. Облик прежний им можно вернуть двумя способами. Во-первых, накинуть сверху отцовский старый кафтан. Говорят, что пропитавшись потом людским, он заклятье-то и снимает. Или надо просто накормить горемык пищей, благословенной в пяти храмах. Знавал я одного такого Волкодлака. Он каждую ночь приходил к родителям в амбар и те, жалея очень, кормили сына. Через семь лет человеком снова стал. Но… повадки звериные так и не смог забыть. Как-то ночью в горло к корове соседской вцепился, так его, насилу отрвав от бедной скотины, палками и забили на смерть.