Ира Студнева - Вечно молодые

© Ира Студнева, 2017

ISBN 978-5-4490-0708-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В глазах звезды.

Их много, и они прыгают, насмехаясь, потому что я опять облажалась, доказывая, что в данной конкретной цепи эволюции нахожусь явно в конце.

Прямо сейчас я бодро качусь через весь пятидесятиметровый спортивный, оборудованный всем, чем возможно, зал, кувыркаюсь, как нестабильный элемент, и останавливаюсь, лишь наткнувшись на стену, от чего боль расползается трещинами по моей спине.

– На этот раз ты сломала ей пару ребер! – говорит насмешливый голос вдалеке, и я искренне надеюсь, что он не прав. Хотя, если я получу сотрясение, это выиграет пару дней, на которые они оставят меня в покое.

Шаги приближаются, пока я перекатываюсь на живот, отжимаясь на ослабших руках, а затем – на спину и беззвучно выдыхаю весь воздух из легких. Боль танцует радостную сальсу, опоясывая грудную клетку, и, если я собираюсь продолжать дышать, пора с ней смирится. Они правы – скорее всего, ребра повреждены.

Медленно вдыхаю, закрывая глаза, и начинаю мысленно повторять:

Меня зовут Сэм, сокращенно от Саманты. Все думают, что я придумала это имя. Но это не так. Я помню… это единственное, что я помню из жизни «до».

Так называемое «после» началось дней десять назад, когда, провалившись в никуда, мои воспоминания разбежались, как крольчата, и я оказалась в Теодоре. Мне где-то между 20-ю и 25-ю, и я «вечно молодая» или по-другому – сирена. Ну, по крайней мере, так вопят дети, тыкающие мне в след пальцами.

Моя интерпретация этого – девчонка с ограниченным сроком годности.

Мои глаза цвета янтаря, а волосы – темной меди. Чаще всего люди думаю, что это один цвет и пялятся, хотя и знают, что это некрасиво. Бледная кожа, которая почти не загорает и, если одеть в милое платье, можно подумать, что я безобидна.

Чего они и добиваются.

Я должна бросаться в глаза, но не производить угрожающего впечатления.

Красивый аксессуар… игрушка… пустое, хотя и довольно симпатичное, место…

– Так и будешь валяться? – Мел прерывает мои мысленные водопады жалости к себе, и приходится открыть глаза, уставившись на платиновую, почти седую блондинку, которая отправила меня в нокаут. Брови сведены, губы поджаты, а ярко-голубые глаза-льдинки сосредоточены на моей щеке, которая, к слову, пульсирует, словно живое существо, и совсем не удивляет меня. Как и сломанные пальцы на ногах, потому что я недостаточно быстра, или рассеченная переносица, потому что недостаточно внимательна. Еще один принцип: если у тебя что-то болит, ноет или просто так получилось, что какой-то части тела не хватает отныне и ты некомплект – виновата сама.

Говорят, что учат давать отпор, я думаю, они пытаются оттянуть смерть, когда ее костлявые руки сойдутся на мне.

– Мне нужна третья татуировка! – выдавливаю из себя, хватаясь за ее протянутую руку, принимаю сидячее положение. Я даю схватить себя за подбородок, и она поворачивает его к свету, цокая языком. Это означает, что ей действительно жаль, и она точно перестаралась.

– Где-то болит?

– Нет.

– Лгунья! – шипит она в ответ и подзывает кого-то движением пальцев.

Спина болит, ребра болят, болит лицо и…

Другие руки ложатся на корпус сзади, прощупывая на предмет повреждений, хотя это все напускное. Кроме клинической смерти все поправимо, и я начинаю выкручиваться из вредности.

– Не юли! – шипит Дели. Самая милая и участливая из всех. Ее кожа цвета кофе с молоком и, мне кажется, раньше я бы отдала одну почку ради того, чтобы хотя бы на долю приблизиться к этому оттенку. Но, как ни странно, это место – Теодор – сделало меня нечувствительной к окружающей красоте. И к своей тоже.

Постоянно смотрюсь в зеркало, когда им не уличить меня, но не узнаю. Глаза были не такими яркими, кожа не бликовала на свету здоровьем. И точно знаю, что раньше я ничем не выделялась в толпе себе подобных.

– Сэм, волосы! Контролируй! – отчитывает Мел.

Вот косы достигали середины спины, а теперь ползут вверх, переплетаясь в тугой пучок. Примерно знаю, как они выглядели раньше, но последние две недели они живут своей жизнью. Малейшее колебание настроения, мыслей, потеря концентрации и та-дам – я получаю прическу, которая гуляет сама по себе.

– Ребра все же целы, синяки… – продолжает вещать Дели, наверняка не представляя, какой дискомфорт мне доставляет каждое ее прикосновение. Мало того, что это мучительно больно, так еще и тот факт, что у сирен нет никакого чувства личного пространства, до сих пор бесит. Я с удовольствием бы уползла хоть на четвереньках в свою кровать и тихонечко поскулила часок-другой.

Вроде и должна была смириться за десять дней с происходящим, но это мне никак не дается.

– Я говорила тебе поработать над защитой, а не над нападением… – продолжает Блонд.

– Это удобненько, знаешь ли, ты бьешь, а я не даю сдачи!

– Нет! Ты всего лишь пытаешься дать сдачи, а затем мы приводим тебя в чувства несколько часов. И так каждый…

– Мне нужна третья татуировка! – рычу я, перебивая.

– Тебе нужны мозги! А их не будет, если я продолжу отправлять тебя в полет через всю комнату. Рано или поздно мы обнаружим их вдоль какой-то из стен.

– Третья! Татушка!

Мы сверлим друг друга глазами, и рядом со мной присаживается Кейт:

– Прошло всего три дня…

– Мне нужна эта чертова тату!!! Ты должна меня понять! – воплю как капризный ребенок в ответ, что не дает абсолютно никакого эффекта. Внешне, по крайней мере.

Кейт изучает меня. Она классическая брюнетка с кукольно-вьющимися волосами и серыми, отливающими серебром глазами.

Никто никогда не верит, что она – огонь, увидев ее впервые, и это – ее преимущество. Огонь должен гореть, а Кейт сожжена дотла, и все вокруг знают, что ее сожгло, кроме меня. Просто потому, что в теории они все еще принимают ставки на то, выживу я или нет в их мире.

Естественно, никто решил не интересоваться, какие у меня планы на этот счет.

Она делает глубокий вдох, принимая решение, и хватает меня за руку в тот момент, когда Мел пытается ее остановить, прикладывает свое предплечье к моему, чем препровождает в ад.

Ее серебряные сфокусированные глаза – вот до чего сузился мой мир. Зрачки расширились, и постепенно все, что меня окружало, поглотила тьма. Боль нарастала с каждым мгновением, как будто в мои легкие накачивали галлон морской воды, и они разрывались.

Кажется, мои лопатки оторвались от этого чертового пола, потому что меня выгнуло дугой. Тело пыталось спастись бегством. Но плечи все равно касались поверхности.

Экзорцизм по сравнению с происходящим – детские шалости.