Карл Мунк - Один

Локи сглотнул слюну, коршуном наклоняясь над ничего не подозревающим Хёниром.

– А где Один? – вытиснул из себя ас, предчувствуя, что случилось непоправимое.

– Так он следом за тобой пошел, – простодушный добряк воззрился на Локи незатуманенным взором.

Локи шлепнулся на траву, уткнулся лицом в ладони:

– Так, – протянул, – Один попался. Этого только и не хватало!

Никто не знает, что будет с Асгардом, его обитателями и всеми мирами, случись что с Великим. Это было еще полбеды. Вот хотелось бы знать, что сделают боги с ним, когда дознаются, что в эту авантюру великого Одина втравил не кто иной, а именно ас Локи?

Нет, Локи себе не завидовал.

– Собирайся! – цыкнул на пристававшего с нелепым «что случилось?» и «в чем дело?» Хёнира.

Они плутали по лесу до света, и лишь тогда Хёнир обнаружил цепочку следов в каменистой дорожке, ползущей к горам. Судя по размерам следов, их владелицы обитали в горном массиве на востоке.

Вконец умаявшись и разбив о камни ноги, Локи и Хёнир добрались по следам до самого входа в пещеру. Но отвалить здоровенный камень, да что там – каменную скалу, запиравшую вход в обиталище великанш, как не тщились, не смогли.

– Остается ждать, пока вход откроется сам, – подытожил усилия Хёнир.

Чуть ли не впервые в жизни Локи был вынужден согласиться с чужим мнением. Но предложил:

– Еще неизвестно, что дверцу приотворит. Давай ждать где-нибудь, отсюда подальше.

Устроились в расщелине, из которой вход в пещеру был, как на ладони.

Одина, словно картофель из мешка, вытряхнули из плаща. Ас смерил своих похитительниц из-под полей шляпы. Что-то в облике великанш показалось знакомым. Сосредоточиться не давал тяжкий дух и смердящие по углам пещеры кости с ошметками мяса: великанши, по всему видно, вегетарианками не были.

Одину припомнились страшные рассказы о съеденных заживо, но пока, видимо, великанши им закусывать не намеревались, посматривая сверху вниз на сидящую на песке добычу.

– Попался, – усатая злодейка приглашающе кивнула подругам. – Теперь самое время решать, окунуть его в кипящее масло сразу или помучать.

Одину ни тон, ни фраза не понравились. Великанши же, сгрудившись в самом дальнем углу пещеры, куда даже скудный свет не проникал, зашептались, повернувшись к Одину непочтительными частями своих телес.

– Э, подруги! – окликнул ас. – Пожалуй, пора бы спросить мое мнение, а то как бы я не рассердился.

– Молчи лучше, – развернулась усатая, колыхнув пудовыми грудьми. – Всякому же известно: сколько веревочке ни виться…

Только тут Один признал своих давнишних знакомых. Но тогда, в Асгарде великанши выглядели лишь жалкими просительницами, а здесь, в своем обиталище, перед ним ярились три фурии, злорадно оттягивая расправу над великим асом. Один зашарил взглядом по пещере: на земле повсюду были разбросаны почерневшие от времени и еще свежие кости. Беспорядочно валялись плетеные корзины, бочки и бочонки. Из ящиков, прикрытых соломой, тянуло яблочным духом. Стены, закопченные, покрытые налетом сажи и жировых испарений, были щедро увешаны оружием и плетенками коричневатых луковиц. Но хоть щелки, сквозь которую сейчас мечтал просочиться великий ас, не было.

Свернуть же валун, запиравший вход, можно было развe что взорвав камень. Надеялся на приятелей: не допустят же асы, чтобы Один потерпел от ничтожных теток!

Оставалось. тянуть время.

Великанши же, расчистив кое-как клочок пола, приступили к диковинным приготовлениям.

Вначале откуда-то из бокового туннеля, пыхтя, они втроем прикатили и водрузили на возвышение из сложенных друг на дружку камней, чан. Наполнили водой из просочившегося сквозь горную породу родничка водой до половины. Затем одна из великанш, потянувшись, извлекла охапку душно пахнувшего сена и окунула веник в чан. Вода в сосуде тем временем нагревалась: над поверхностью, дыша пузырями, поднимался еле приметный пар. Травы, намокнув, смешались с испарениями, наполняя пещеру сонно растекшимися волнами. Один вначале с интересом наблюдал за возней: кто их знает, что за ритуал они затеяли? «Вот будет забавно, если великого Одина сейчас принесут в жертву Одину!» – ас нервно хихикнул, подозрительно косясь на колдуний.

Но постепенно умиротворение и покой окатили аса теплой удушливой волной. Слабость и лень разлились по телу. Ресницы словно кто склеил. Один мотнул головой, противясь сну.

Вода бурлила, лопаясь и недовольно бурча. Одна из великанш подтащила к чану бочонок. Одина передернуло: женщина, сдвинув с бочонка крышку, швыряла в кипяток живых извивающихся змей. Падая, пресмыкающиеся выскакивали обратно, ошпаренные, делая немыслимые витки и пируэты. Тогда ведьма ложкой на длинном черенке подпихивала обезумевшего от боли монстра обратно в котел. Так продолжалось, пока бочонок не опустел. По поверхности чана, словно диковинные водные лилии, плавали, переплетаясь телами, дохлые змеи. Кипение пошло на убыль. Вода остывала.

Один следил с неослабевающим интересом – мало ли что взбредет в голову бабе? Слава ему, Великому Одину, что хоть в кипяток не надумали его совать. Локи и Хёнир запаздывали. В зевоте, стягивавшей челюсти судорогой, была противоестественность. Одину быть барашком на заклание наскучило. И он рявкнул, приподнимаясь на локте:

– Выкладывайте, что там у вас по программе дальше!

– Да ничего особенного, – осклабилась великанша в красной юбке. Она, видимо, была младшей, на подхвате. Таскала воду, помешивала варево, следила, чтобы жидкость не переливалась через край. Все это она делала плохо, кое-как: вокруг чана расползлась топь и валялись дохлые гады, умудрившиеся выскользнуть из котла.

Но ее подруги и вовсе ничего не делали.

– Вот искупаем тебя, – вкрадчиво продолжала великанша, подтыкая подол юбки, отчего чуть ли не до бедер оголились ноги. – И будешь ты у нас девица-красавица, любо-дорого посмотреть.

Один похолодел: боги и их прародители, порождая себе подобных, о лучшей половине населяющих миры существ не позаботились. Удостоверившись, что первая и единственная женщина, сотворенная вселенной вёльва, способна любой райский уголок превратить в ад, они предоставили ее саму себе. И никогда не задумывались, откуда расплодились во всех мирах эти хитрые, болтливые и длинноволосые существа.

Только теперь Один догадался, хотя и не хотелось верить, куда время от времени пропадал великий ас или воин. Оказывается, бабенки, исхитрившись, научились сотворять себе подобных из мужчин! Было от чего покрыться липким потом. А ведьмы уже обступали Одина, протягивая к асу корявые руки с грязными ногтями. Почему-то эти черные полоски грязи, изгибавшиеся траурной каймой, больше всего взбесили Одина. Почувствовав, как с него сдирают одежду, он рванулся, вопя: