Сельма Лагерлёф - Новеллы

Молчи, пострел. Тебе ль дразнить несчастных,
Живущих в злые годы на границе
Двух королевств, чьи в распре короли?
Мы как овца, которую от стада
Отбил медведь и подогнал к обрыву,
Мы ежедневно видим, холодея,
Жестокой смерти бледный страшный лик.

Мы знаем, что мерещится мальчишке.
О прошлом годе шведский конунг Инге [15] Конунг Инге — один из братьев-королей, представителей гутнийской династии (западная Швеция) XI в.
И наш сосед, норвежский конунг Магнус, [16] Конунг Магнус — норвежский король Магнус Барфут (Босоногий, правил с 1093 г.), воевал со Швецией. В 1101 г. в Кунгахэлле состоялось примирение Инге с Магнусом в присутствии датского короля Эрика Эйегуда (ок. 1056–1103). Примирение было заключено на условии, что Инге выдаст за Магнуса свою дочь Маргарету. Прозвище «Босой» Магнус получил за то, что после неудачного похода в Шотландию возвращался домой босой и в шотландской юбке.
Сойдясь у Кунгахэллы, сговорились
Кровавой распре положить конец.
Король же Инге в упроченье мира
Пообещал не позже, чем весною,
За Магнуса Норвежца выдать дочь.

Вот и твердит он, что принцесса едет
В Норвегию. Но мы не в силах верить
Его рассказу о златой короне,
О скакуне под пурпурной попоной,
В нас больше нет надежды, веры нет.
Всю долгую мучительную зиму
Мы просидели в низких темных избах.
И в дыме, что всходил над очагом,
Мы различали призраков зловещих,
Вооруженных копьями, мечами,
Несущих нам разор и смерть. Они же
В кошмарных снах являлись нам. Казалось,
Они, как волки, рыщут по округе,
Вот-вот ворвутся под покровом ночи
К нам во дворы и красных петухов
По крышам пустят, и в горящих избах
Над трупами убитых разнесется
Победный клич дружинников хмельных.

В лесу, со свитой, в пышном одеянье?
Молчи, молчи, не повторяй пустое!
Пусть даже ветер, камень придорожный
Твоих речей не слышат безрассудных!
Молчи, молчи! Ведь мы сойдем с ума,
Коль тщетною обманешь нас надеждой.
Ты видишь, в ожидании войны
Одни из нас свои ларцы открыли
И раздарили нищим все добро.
Другие же душистый мед и яства
Проели на пирах и смерти ждут,
Погрязшие в грехах. Они трусливо
Свои дворы опустошили сами,
Забили скот и сено подожгли –
Врагу здесь поживиться будет нечем.
А третьи заперлись в своих домах,
Как узники, как жалкие безумцы.

Мы слышали другое. Не о девах,
Что проезжают с праздничною свитой
На радость кроткой живности лесной.
Лишь злые вести, словно волчьи стаи,
Здесь у границы бродят. Их добыча
Не скот и скарб, а мужество и воля.
Они последних сил лишают нас.
Мы слышали о том, кто, дом покинув,
В лесу скрывался и замерз до смерти,
О том, кто стал убийцей, не щадя
Ни чад, ни жен, — а сам рыдал трусливо,
Когда родные гибли сыновья
Под копьями дружинников жестоких,
Еще о том, кто потерял рассудок,
Из леса дым увидел и решил,
Что дом его горит, а это дети
Зажгли костер. Спаси нас всех, Господь.

Что? Кто еще с благой, но ложной вестью?
А, мы узнали — то изгой, преступник,
Надеется прощенье заслужить,
Нам возвестив о радостном событье.
Что ж, мир тебе, но мы тебе не верим.
Не говори нам, что весна настала,
Что выполнил обет король наш Инге
И Деву Миротворицу послал.
Нам что весна, что осень — все едино.
Мы по домам сидим и смерти ждем.
И пусть весной не стает снег на пашнях,
Их все равно не тронут наши плуги,
И пусть дождя не собирают тучи,
Здесь все равно зерно не прорастет.
И не посеем мы, и жать не будем.
Мы по домам сидим и смерти ждем.

Довольно сказок, брат. То не принцесса,
То, верно, шайка викингов свирепых
Под злобный клич вот-вот ворвется к нам.
Ты говоришь, она? Так покажи нам!
Пусть явится вдруг на опушке леса,
На скакуне под пурпурной попоной,
Пусть заблестит жемчужная корона,
Как свет надежды для усталых душ.

О Матерь Божья! Что это? Смотрите!
Что это там в лесу? Смотрите зорче!
Перед глазами прежде сотворив
От наважденья знаменье, вглядитесь!
Там кто-то едет по лесной дороге,
Под сводами густых и темных сосен,
Как в подземелье. Это едет дева
С роскошной свитой. Видите ее?
Не тролль ли это? Не лесной ли морок?
В колокола звоните и молитесь
И пойте благодарственные песни!
Ах, лучше умереть нам, чем узнать,
Что это лишь прекрасный сон, виденье,
Возникшее пред воспаленным взором.

Прелестная, цветок зари весенней!
Она все ближе, все ясней мы видим,
Что это не туманный морок в чаще –
То едет Маргарета. Славься, дева!
Ты наконец пришла нам во спасенье,
Ты величаво движешься в долину,
Короною блистая золотой.
Ах, дорогая, лик открой прекрасный,
Не прячься под узорчатым покровом,
Тебя укрывшим с головы до пят!

Спешите, люди! Доставайте плуги!
Вот едет мир. Бросайте семя в землю,
Голодный скот гоните на луга.
Вот едет радость! Отпирайте двери,
Выкапывайте спрятанные клады,
Пусть девушки наденут украшенья,
Пусть женщины возьмутся за шитье,
Подальше спрятав мужнины доспехи.

Храни тебя Господь, о Дева Мира!
Твой смирный конь ступает величаво
Под драгоценной пурпурной попоной,
С большим пером над гордой головою
И с гривой, заплетенною в косицы,
Звенящей ярким золотом колец.
Храни тебя Господь, о красота,
Пришедшая избавить нас от горя,
Утешить наши бедные сердца!
Храни Господь твой лик прекрасный, дева!
Как, верно, будет счастлив конунг Магнус,
Когда в объятья заключит тебя.

Как страстно б мы хотели, бедняки,
Сполна вознаградить тебя за милость.
Вот на дороге старый углежог:
Дверь хижины его всегда закрыта
Для ищущих пристанища в лесу.
Тебя ж, о дева, приглашает в гости
И угощает ягодой лесною.
Вот дерево, стоявшее без листьев,
Тебя завидев, раскрывает почки.
Еще вчера холодная земля
Перед тобой ковер цветущий стелет,
И малое дитя тебя встречает
Венком благоуханным. Все кричат:
«О, славься, Миротворица-принцесса!»
Но этого так мало. Дай нам Бог
Вознаградить тебя как подобает.

О, вытри, дева, слезы состраданья,
Не плачь над нашей горестною долей
И не красней, прекрасная, при виде
Лохмотьев наших, нашей нищеты.
О нас сегодня не печалься, дева.
Мы счастливы. С нас одного довольно:
Твой видеть лик, твоей руки касаться
И ощущать, что здесь пред нами мир.
Забудь о нас. Умчись мечтой счастливой
Прославленному конунгу навстречу,
Прислушайся к его прекрасным песням
И мягкий шелк волос его ласкай.

Процессия меж тем уже в долине.
Здесь впереди река, а за рекою
Норвежская земля. Там, в Кунгахэлле,
Тебя встречает конунг — твой жених.
Уже и там, на берегу норвежском,
Тебя встречают крики ликованья,
От праздничных огней рябит в глазах,
И на дорогах, что с холмов окрестных
Спускаются на берег к переправе,
Столь многолюдно, что издалека
Подумать можно, что дороги сами
Ожили, поползли вперед, как змеи,
И «Славься, Миротворица!» кричат.